Год две тысячи четырнадцатый, декабрь месяц. Областной центр недалеко от российско-финляндской границы…
— Так вот, я сидела в нашей ванной и подумала, что кафель на стенах уже весь пооббился, потрескался, уже давным-давно и начал отваливаться, а тебе и пофиг.
— И? – промычал, напрягаясь, Леха. – И что?
— А вот что. Второе желание! Я завтра с утра пойду на работу, приду в четыре и чтобы в ванной был новый кафель. Желательно с цветочками или с дельфинами.
«Ты на унитазе не только сидела, ты об него еще и головой долбанулась», — думал, слушая Марину, муж. И спросил ее:
— И как, ты думаешь, я успею за полдня всю ванную кафелем новым обделать? Это же нереально!
— Реально или нереально – это уже твои заботы, если хочешь остаться в семье. Завтра к четырем желание должно быть выполнено. Я все сказала!
И Марина пошла на кухню готовить детям обед.
Леха кинул мрачный взгляд в спину жены и сел на диван. Как выполнить ее второе желание у него даже представления не было. Но что-то делать было надо.
«Одному точно не справиться», — думал «Золотая рыбка». – «Надо просить помощи…»
А помощи он мог попросить лишь у своего друга и соратника по забавам с офисными жрицами любви Генки.
Несчастный муж достал из кармана джинсов телефон и набрал его номер.
— Геныч, привет! Что делаешь?
— Лежу вот, о вечном думаю, — ответил друг.
— Давай подумаем-ка о насущном, — проворчал Леха. – Слышишь? Помощь твоя нужна. И срочно!
— Приезжай, — без всяких эмоций прогнусавил Генка голосом Слоненка из мультфильма «Тридцать восемь попугаев». – Помогу, чем могу…
Через полчаса друзья сидели в Генкиной квартире на седьмом этаже старой девятиэтажки, и пили пиво. Леха рассказывал про свои злоключения, Генка, в такт его словам, мерно кивал.
Музыкант сделал паузу, громко глотнул из зеленой бутылки с яркой этикеткой и закончил печальную повесть:
— Короче, вот такая задница, Геныч. Сразу скажу: разводиться я не хочу, поэтому придется выполнить все Маринкины желания. И как мне быть с этим кафелем? Есть соображения?
Генка потер небритый подбородок и хмыкнул.
— А я тебе сразу скажу, раздолбай, что не надо раскидывать свой телефон, где попало, и лишние эсэмэски надо стирать. Дурак!
Леха лишь промычал в ответ что-то нечленораздельное, бессильно разводя руками.
— Ладно, есть у меня одна мысль, — успокаивающе похлопал друга по плечу Генка. – Помнишь, год назад, в прошлом декабре ты корпоратив вел в фирме «Уютный дом» на Новый год? Эта контора, вроде, ремонтами в квартирах занимается. Я тебе тогда помогал музыкальное оборудование туда возить, вспомнил? Там еще генеральный директор такой колоритный басмач. Ну, вспоминай!
Леха задумался, потом мотнул головой и хлопнул себя по коленке.
— Точно! А директора зовут… зовут…
— Вспоминай!
— Расул Мамедович его зовут, этого басмача! Вспомнил! У меня и визитка его осталась! И он тогда обещал помочь мне с ремонтом, если я его задумаю! Генка, ты гений!
Музыкант вскочил, подбежал к небрежно кинутой на старое кресло куртке, достал из нее потертое портмоне и высыпал все его содержимое на стол.
— Только бы найти визитку, только бы найти, — бормотал он, роясь в небольшой бумажной кучке, в которой перемешались купюры, какие-то записки, чеки и еще много всякой ерунды. – Вот! Нашел!
Он со счастливой улыбкой смотрел на картонный прямоугольничек, на котором было написано: «ОАО «Уютный дом», Барамов Расул Мамедович, генеральный директор».
— Смотри и мобильный он мне даже написал. Смотри, Генка!
— Ну, так и звони на мобильный, чудак. Если он тебе не поможет – попрешься с чемоданом из родной хаты…
Леха уже не слушал друга – он набирал номер, небрежно нацарапанный в свое время директором на визитке дорогим «Паркером».
— Алло! Расул Мамедович? Здравствуйте, Расул Мамедович! Это Алексей, я у вас новогодний корпоратив в прошлом году вел, помните?.. Ага… ага. Да, я тоже очень рад вас слышать. Расул Мамедович, мне бы с вами встретиться. Просьба у меня к вам нижайшая и очень срочная, и очень важная. Да? Можно? Когда? Через полчаса? Конечно, Расул Мамедович, устроит! Через полчаса у вас. – Леха вытер ладонью потный лоб и прокричал в трубку. – Спасибо!
Старенькая Генкина «Лада» — «девятка» тяжело пробиралась по разбитой заснеженной дороге к офису «Уютного дома». Скрипя, перевалившись через очередную колдобину, машина застыла у крыльца.
— Все, Леха, приехали, — сказал Генка отрывая руки от руля и закуривая. – Давай топай к басмачу и возвращайся с победой.
И он ободряюще хлопнул приятеля по плечу. Леха понуро выбрался из салона и пошагал к массивной двери офиса, думая на ходу, что же он сейчас будет рассказывать Расулу Мамедовичу и как просить его о помощи.
Миновав приемную, в которой за компьютером сидела молоденькая, но уже с солидным задом и огромной грудью блондинка, он вошел в кабинет директора.
Расул Мамедович — жизнерадостный толстяк с иссиня-черной, тронутой сединой пышной шевелюрой и окладистой бородой, чем-то и правда похожий на басмача – поднялся с кресла и, радушно улыбаясь, пожал посетителю руку.
— Алексей, здравствуйте, очень рад вас видеть! Чем могу помочь?
Он подтолкнул Леху к креслу, стоящему у журнального столика и сам сел напротив.
— Слушаю.
— Понимаете, Расул Мамедович, такая вот история. У меня есть жена. Марина. Вчера вечером…
И Леха, как на духу, рассказал басмачу свою историю, не упуская ничего, даже эпизода с оранжевыми трусами, надетыми ему на голову. Его рассказ не раз прерывался громовыми раскатами хохота директора «Уютного дома», который всплескивал руками и повторял за рассказчиком:
— Ай-вай, страстный козлик, да? Ой-вай, оранжевые трусы, говоришь? Ай, уважаемый Алексей, ой, насмешил! Кафель с дельфинчиками, да? Ай, слушай, ай-вай!
Отсмеявшись, Расул Мамедович, откинулся на спинку кресла с такой силой, что массивная спинка кресла жалобно пискнула.
— Слушай, Леша. Я тебе помогу! Я тебе бы бесплатно помог, но, сам понимаешь, так не получится. Поэтому давай посчитаем, сколько ты можешь заплатить. А завтра к четырем, мамой клянусь, у тебя будет в ванной кафель с… — тут басмач не выдержал и опять захохотал. – Будет у тебя кафель с дельфинчиками!
Он встал и подошел к своему столу. Нажал кнопку селектора.
— Лидочка, зайди.
Вошла девушка из приемной. Расул Мамедович нежно приобнял секретаршу пониже талии и погладил ладонью с коротенькими толстыми пальчиками ее крутое бедро. Лидочка чуть прислонилась грудью к животику директора.
— Ты вот что, Лидок. Найти, зайка, быстренько Магомеда и Севу. Пусть они ко мне зайдут. А нам с гостем, — он весело взглянул на Леху. – А нам с гостем пока коньячку принеси. Мы тут с ним финансовые вопросы обсуждать будем. Ты не против?
Леха кивнул, соглашаясь. Рюмка коньяка была бы для него сейчас в самый раз.
За коньяком они решили, что Леха прямо сейчас отдает директору двенадцать тысяч рублей (это все, что у него осталось от покупки сережек), двадцать тысяч платит через месяц, а на всю оставшуюся сумму делает для коллектива «Уютного дома» вечер в честь праздника Восьмое марта. Этот вариант устроил музыканта более чем, и он готов был расцеловать Расула Мамедовича.
В этот момент в дверь кабинета вошли двое. Один – большой, волосатый с большими и черными глазами. Второй – невысокий блондин с растянутыми в улыбке губами. Расул Мамедович взмахом руки указал на них Лехе.
— Это мои лучшие мастера. Кафель тебе положат – сто лет стоять будет. Хоть с дельфинчиками, — тут басмач чуть опять не захохотал. – Хоть с голыми бабами.
— Магомед – солидно представился гигант.
— Сева, — тоненько пискнул блондин. – Здрассьте!
Леха пожал им руки.
— Поедем, парни, посмотрите фронт работ…
Магомед и Сева уселись на заднее сиденье Генкиной «Лады» и машина, кряхтя и переваливаясь на колдобинах, поехала в обратный путь.
Когда вся компания вошла в Лехину квартиру, Марина была еще дома. Она с удивлением глядела, как в дверь, вслед за мужем протиснулся огромный мужик восточного вида, за ним небольшой блондин и затем появился Генка.
— Что это? – спросила жена.
— Это Магомед, это – Сева, а это – Генка, ты его знаешь, — представил вошедших Леха.
— Если бы меня интересовало, кого ты с собой притащил, я бы спросила «Кто это?», — ответила Марина. – А я хочу знать – что это все значит?
— Это значит, что мы будем менять кафель в ванной, — уже начиная заводиться, объяснил музыкант. – Поскольку ты хочешь иметь обновленную ванную завтра к четырем, то начинать надо сегодня, поняла? Если тебе не нравиться – иди на фиг со своими тремя желаниями. Я еще не очень опытная золотая рыбка и не могу сделать ремонт одним взмахом… — Тут Леха запнулся. – Одним взмахом… ну, будем считать хвоста.
Марина поняла, что чуть не перегнула палку.
— Ладно, ладно, — примирительно пробурчала она. – Надо сегодня – начинайте сегодня. Но чтобы завтра к четырем… ты понял?
— Да понял я, понял, — досадливо махнул рукой Леха. – Давай уже мы делом займемся, а?
— Занимайтесь – занимайтесь! Я как раз на работу собиралась.- Марина накинула полушубок и протиснулась сквозь прибывших визитеров к выходу. – Привет!
Дождавшись, пока Марина освободит им проход в ванную, Магомед и Сева вошли туда и стали деловито обмерять стены рулетками, что-то бормотать, а результаты обмеров записывать в засаленные блокноты. Вскоре Сева позвал Леху.
— Слушай, мы сегодня тут все подготовим, старую плитку отковыряем, выровняем стены, и завтра с утречка начнем класть. Нормально будет?
— Еще как, — ответил просветлевший лицом музыкант. – Спасители мои!
Магомед достал из кармана комбинезона мобильный телефон и стал названивать своим коллегам, диктуя им, что необходимо привезти в Лехину квартиру прямо сейчас.
Еще через полчаса в квартиру ввалились три добрых молодца, которые несли с собой инструменты. И работа закипела!
К вечеру ванная превратилась в бункер с бетонными ровными стенами.
Когда Марина с детьми – Илью она забрала из школы, а Юлю из детского садика — вернулись домой, Леха, кряхтя, отмывал пол от цементной пыли. Он разогнулся, посмотрел на домочадцев и, помахав грязной тряпкой, произнес:
— Вот как-то так…
Марина, раздевая ребят, заметила:
— Надеюсь, завтра все тут будет выглядеть более цивильно.
Леха вздохнул:
— И я надеюсь…
И подумал: «Наконец-то этот сумасшедший день закончился…»
Мастера укладки кафеля пришли на следующее утро ровно в половину десятого, как раз когда Марина и дети ушли.
Заспанный музыкант встретил бригаду в прихожей и абсолютно без эмоций наблюдал, как Магомед, Сева и три их помощника затаскивают в квартиру коробки с кафелем, какие-то пластиковые бутылки и бумажные мешки, в которых что-то глухо подтренькивало.
— Здравствуй, хозяин. Вот и мы, — широко улыбаясь, Магомед пожал руку Лехе. – Щас работать будем, а?
— К четырем успеете закончить? — озабоченно уточнил Леха.
— Ай, обижаешь, а! Раньше закончим, парень, раньше! Вот увидишь!
Закончили мастера свою работу действительно раньше, чем планировал музыкант.
После глухого строительного шума, что продолжался в ванной часа четыре, вдруг наступила тишина, и в этой тишине прозвучал серебряным гонгом голос Севы:
— Принимай работу, хозяин!
Леха вошел в их скромный совмещенный санузел и обомлел. Красивая тускло поблескивающая плитка цвета морской волны покрывала помещение от пола и почти до потолка. А на стене, протянувшейся вдоль ванны, Магомед, Сева и их помощники выложили панно: на фоне трех пальм из волн морских выпрыгивали два веселых дельфина и били друг друга по ластам в дружеском приветствии.
— Класс! Ну, это… класс, — только и смог выдохнуть хозяин. – Парни, спасибо! Может я… того… за пивом сбегаю или чего покрепче куплю, а? Я мигом, я сейчас!
— Покрепче не надо, — рассудительно сказал Сева. – А по пивку… что же, по пивку можно. Употели мы тут у тебя маленько…
И он благосклонно кивнул Лехе.
Музыкант, на ходу натягивая куртку, помчался к ближайшему магазину. Оттуда он притащил домой две упаковки «Туборга» и, звякнув бутылками, положил добычу к ногам своих спасителей.
— Вот, парни, от всей души!
Вскоре вся бригада и Леха, который не мог налюбоваться новым интерьером ванной, с блаженными улыбками пили пиво. Парень иногда опасливо дотрагивался рукой до плитки и однажды даже спросил Магомеда:
— А не отвалится? Долго простоит?
— Тебя переживет, не волнуйся, а! – ответил Магомед и хлопнул здоровой своей ручищей по плечу Лехи. – Я отвечаю!..
Марина появившаяся домой с Юлечкой и Ильей в половину пятого, тихо охнула, увидев обновленную ванную.
— Красота!
— Я старался, — скромно заметил Леха. – Очень старался. Видишь, тут и дельфинчики есть, все, как ты хотела!
— Давно бы так, — заметила жена, не удержавшаяся, чтобы не вставить свои «пять копеек». – Сколько я тебя просила здесь порядок навести?
Леха, досадливо махнув рукой, ответил:
— Слушай, ты человек или кто? Ну, вот тебе твое желание в лучшем виде выполнено. Ты хоть «спасибо» можешь мне сказать?
— Спасибо я тебе скажу, когда все три желания выполнишь…
— И когда я смогу узнать твое третье желание?
— Завтра, — сказала, как отрубила, Марина и пошла в комнату. – Завтра приду с работы – скажу!
— Угу, — промычал Леха. – Что-то ты еще придумаешь…
Спал он в эту ночь плохо. На ум приходила всякая ересь, которую могла бы придумать жена в качестве третьего желания. Он пытался поставить себя на ее место и понять, чем же Марина его завтра огорошит. В конце концов, мудро решив, что «будет день, будет и пища» Леха уснул.
С утра беспокойство музыканта по поводу того, что еще прикажет сделать ему Марина, вернулось и не только его не удавалось заглушить – наоборот – беспокойство это ширилось, разрасталось, как опухоль, и заставляло сердце биться все быстрее и быстрее.
Наконец, вызвав нервный тик в Лехином правом глазу, щелкнула входная дверь и в прихожей появилась Марина.
Она была на удивление весела. И это ее веселье еще больше насторожило мужа. Леха понял, что Марина уже все придумала и, чувствовал он спинным мозгом, то, что она придумала, ему уж точно не понравится.
Но от судьбы не уйдешь, так подумал музыкант и плюхнулся на диван в ожидании приговора.
Марина вплыла в комнату, аки королева, и остановилась в двух шагах от дивана.
— Леха, — начала она. – Я хочу тромбон!
— Уй-й-й-й, — тихо начал подвывать муж, закрыв голову руками и согнувшись. Затем выпрямился и осипшим голосом, почти спокойно, спросил: — Что ты хочешь?
— Я хочу тромбон, — спокойно повторила Марина. – Я хо-чу тромбон! Это мое третье и последнее желание. Хочу тромбон!
Леха встал с дивана, походил по комнате, что-то бормоча себе под нос, потом тихо спросил:
— Зачем тебе тромбон? Какой тромбон тебе нужен? Почему именно тромбон?
Марина скрестила на груди руки.
— Начну с ответа на последний вопрос. Первой любовью у меня был мальчик, который учился у нас в музыкальном училище по классу тромбона. Как он играл! Ты не представляешь, как он играл на своем тромбоне. Я была влюблена в него и в его музыку. И в его тромбон. Потом мы расстались. И вот сейчас, в память о нашей светлой дружбе я хочу научиться играть на тромбоне. Понятно?
Леха задумчиво покивал головой.
— Первая любовь, говоришь… Понимаю. А у меня первой любовью была девочка-бубнистка.
— Кто?! – Марина захлопала глазами. – Кто у тебя была первая любовь?
— Бубнистка. Она на бубне играла.
— Где она на бубне играла?
— Ну, вообще-то она была из семьи шамана из древнего северного племени саамов. Ну и сама немного была шаманкой.
— И что?
— И то! Она брала бубен, входила в транс и бубнила.
— Что бубнила?!
— Играла на бубне! Ну… и что-то еще бубнила при этом себе под нос.
— Что она бубнила себе под нос?
— Она бубнила: «Леха, не женись на девушке, у которой первой любовью был тромбонист. Ждут тебя несчастья!»
— Что?! Ах, ты… мерзавец! Я ему о сокровенном, а он…
Музыкант вжал голову в плечи.
— Дык я вроде тоже о сокровенном. Ну, ладно. Говори, какой тебе тромбон нужен-то…
— Я хочу профессиональный тромбон-тенор. Такой весь серебряный-серебряный.
— Зачем тебе профессиональный тромбон? Ты же на нем играть не умеешь! А если и научишься, то где дудеть на нем будешь? В своей музыкальной школе?
— Нет, не в школе. Я буду играть на корпоративах, в клубах, на праздниках. Я буду выходить в коротком облегающем платье с блестками на сцену и играть! – Марина аж зажмурилась, представляя все это. И вдруг вполне по-деловому закончила. – И зарабатывать своей игрой деньги. Понял?
Леха охватил взглядом стройную фигурку жены, не испорченную даже рождением двух ребятишек, улыбнулся.
— Ну… в коротком платье с блестками ты будешь выглядеть эффектно, согласен. Но только чтобы на корпоративах играть, надо все же учиться не один месяц. А пока научишься – будет ли тебе идти короткое-то платье?
— Что?!
— Ой, извини, что-то не то сказал. Ну… я в смысле… на тромбоне не сразу играть научишься…
— А меня Петя немного учил, я почти все помню.
— Ага, значит, его Петя звали. И он тебя учил на тромбоне играть?!
— Да! Его звали Петр. Мужественное и красивое имя! И он меня учил играть на тромбоне. Что, не нравится?
Леха вздохнул и поежился.
— Да нравится, нравится. Значит, соло на тромбоне хочешь лабать? Хорошо, лабай. Только, на минуточку, представляешь, сколько твой профессиональный отливающий серебром тромбон может стоить? Может, вместо этой большой дудки более практичное что-нибудь попросишь?
— Хочу тромбон! Хочу тромбон! Хочу тромбон!
— Да будет, будет тебе тромбон, — закричал Леха. – Все, замолчи! Будет тебе тромбон!
Они замолчали оба, и в комнате воцарилась мертвая тишина. Наконец музыкант встал, в прихожей надел куртку и уже был в дверях, когда его позвала жена:
— Ты куда?
— Как куда? Тромбон тебе искать.
— А-а-а-а… ну иди.
Для начала Леха пробежался по всем городским магазинам, где могли продаваться тромбоны. Их в Городе было целых два. В наличии данного духового инструмента в них не оказалось, но можно было сделать заказ. Правда, когда он услыхал цены на сей музыкальный инструмент, волосы у него на голове зашевелились, а сама голова пошла кругом.
Затем он позвонил паре-другой знакомых по музыкальному училищу, но и они ничем музыканта не обрадовали – где купить тромбон подешевле никто не знал.
Леха совершенно сник. Где искать этот проклятый тромбон, так потребовавшийся супруге он даже не представлял. Оставалось последнее средство, самое надежное: обратиться вновь к другу Генке. Кряхтя от невеселых мыслей, музыкант вновь вытащил на свет божий свой мобильник.
— Здорово, брат!
Леха уже по тону приятеля понял, что у него опять проблемы.
— Привет, Лешка! Что на этот раз?
— На этот раз, Геныч, тромбон.
— Не понял, что?
— Блин, тромбон на этот раз!
— А поподробнее?
— А поподробнее я тебе объясню, когда приеду. Ты дома?
— А где же мне быть? Заваливай…
Когда Леха вошел в Генкино жилище, он остолбенел. На кухне сидела и спокойно пила чай Изольда.
Нет, конечно, ничего удивительного в том, что она здесь находится, не было – музыкант сам познакомил ее с другом. Именно в его квартире они не раз встречались, чтобы предаться любовным утехам. Но сейчас здесь Изольда была как-то не к месту.
— Здорово! А ты что… — и Леха повернулся к выскочившему из комнаты Генке. – А что она здесь делает?
Приятель помялся немного и ответил:
— Леха, понимаешь, она позвонила мне. Хотела узнать, куда ты делся и почему на связь не выходишь. Ну… я рассказал ей все. Про Марину, про три желания ее, короче. И сказал, что ты сейчас должен прийти ко мне. Ну… а она решила тоже прийти. Вот…
Выслушав блеяние Генки, Леха махнул рукой.
— Ладно, теперь какая разница. Тут, Генка, у меня попадос… опять.
— Третье желание? – Генка понимающе кивнул. – Какое?
— Не поверишь, она хочет, чтобы я купил ей тромбон.
— Что купил? – Генка и Изольда одновременно дернулись, как будто их ударило током. – Что? Тромбон? – Генка тяжело опустился на табуретку и хрюкнул. Изольда тоненько хихикнула. – Зачем ей тромбон?
— У Марины первая любовь тромбонист была, — скрипя зубами, сообщил Леха. – И теперь она желает играть на этой никелированной дудке, как он… Его Петя звали, — зачем-то добавил музыкант.
— Ну, радуйся, что она сдуру в органиста не влюбилась, — прокомментировал ответ друга Генка. – Орган-то достать потруднее будет.
— Точно, — подтвердила Изольда. – Орган бы ты однозначно не достал.
— Да ты-то что вмешиваешься, — взвился Леха. – Из-за тебя все и случилось! Ножки у нее немеют без страстного козлика, видишь ли!
— Слушай-ка сюда, — Изольда прихлопнула ладонью по столу. – Во-первых, не я виновата. Не я не стерла эту эсэмэску, не я тащила тебя в постель, а как-то, вроде, все наоборот было. Не я изменяла твоей жене. Во-вторых, я отлично понимала и понимаю, что ты никогда на мне не женишься. Да мне это и не нужно. В конце концов, у меня есть нормальный парень, он на нашем факультете учится, старше на курс. И мы с ним уже давно!
— Парень есть? – вскинулся Леха. – У тебя парень есть? А я? – Он горестно вздохнул. – Все меня предали…
— Никто тебя не предал, — Изольда потрепала его по лысеющей голове. – Это ты сам тут как-то так все накрутил, что теперь выбраться не можешь. А насчет парня… ну, да, мне с тобой хорошо было. Ну и что?
— А… — Леха попытался что-то сказать.
— И, в-третьих, — перебила его девушка. – Ты – мой друг и я готова тебе помочь. Пойми хоть это! Ты нормальный пацан, ты мне нравишься. Спать я с тобой больше не собираюсь, но очень хочу тебе помочь. Уяснил, страстный козлик?
— Вот это по-нашему, — одобрительно кивнул Генка, закуривая сигарету. – Молодец, девка! Получил, Леха? А теперь давай рассказывай, что там у тебя с этим тромбоном.
— Да в том-то все и дело, что ничего у меня с этим тромбоном не получается. У нас в магазинах его нет, надо заказывать. Но это ладно. Но цена, Генка! Цена на эту проклятую дудку знаешь какая?
— Какая? Сколько стоит-то? – Генка, пуская изо рта дым, с интересом уставился на Леху. – Ну, сколько?
— Мне сказали, что профессиональный тромбон-тенор стоит от девяноста тысяч рублей! Прикинь! От девяноста и выше! А я на эти сережки, будь они неладны, на этот кафель последние деньги отдал. – Леха достал из кармана портмоне и, как бы в подтверждение сказанному, пошарил в его отделениях. – Только мелочь на сигареты осталась! Я пустой как барабан, Геныч!
Генка погасил окурок и задумчиво изрек:
— Слушай, я тебе, пожалуй, помогу найти тромбон подешевле. Подожди-ка, подожди-ка…
Продолжение следует…
