Сходил на рынок. Осудил Турцию. Обсудил Сирию. Поразмышлял о снеге, Украине и пенсиях. Еще немного про поликлинику. Встретил знакомого.
— Вот ты все пишешь, а кто вместо этого?
— Ну, Рогалевич, Слабунова, хотя бы Тельнов …
С приходом в 2000 году к власти в России нового руководства произошли серьезные перемены во взаимоотношениях между федеральным центром и регионами. Приоритетным направлением политического курса президента Владимира Путина стало выстраивание так называемой «властной вертикали» с целью повышения степени управляемости страны и усиления контроля центральной власти за ситуацией в регионах. Наиболее важными шагами в этом направлении стали реформа Совета Федерации, создание федеральных управленческих округов, кампания по приведению регионального законодательства в соответствие с федеральным, централизация – посредством изменений в системе межбюджетных отношений – финансовых потоков.
Среди этих шагов был также отказ от прямых выборов губернаторов. Характерно, что последнее произошло только осенью 2004 года, через полгода после того, как Путин триумфально был переизбран на второй президентский срок и в условиях глубокого потрясения, в котором находилось общественное мнение страны в связи с событиями в Беслане. Уже к концу 2007 года оставалось немногим более десяти не назначенных губернаторов. Даже такие «тяжеловесы» из числа региональных глав, как Лужков, Громов, Ишаев, Толоконский и Позгалев, весной и летом 2007 года пошли на то, чтобы получить подтверждение своих полномочий в форме назначения.
Переход от прямых выборов региональных глав к механизму их фактического назначения зачастую рассматривается отечественными политологами как самая значимая и наиболее спорная реформа, осуществленная Путиным за первое восьмилетие его правления. После передачи власти в стране преемнику именно эта реформа в первую очередь была поставлена под сомнение региональными лидерами. Сначала президентами Башкортостана и Татарстана, а затем мэром столичной Москвы. Стоит отметить, что их инициатива вызвала, в конце концов, корректировку позиций федеральных властей, а общественное мнение в целом уже было на стороне перемен.
Выстроенная «вертикаль власти» и осуществленная централизация процессов управления не сняли проблему взаимодействия федеральной и региональных элит, а лишь изменили форму протекания возникающих в этих рамках конфликтов и механизмы их разрешения. Более того, принципиально политический потенциал и возможности региональных элит не уменьшились. Проблема «первого лица» остается наиболее значимой для региональных элит, начиная с их зарождения в советские времена. Успех или неудача, реальное положение не укорененных в регионе лидеров-«варягов», присланных туда Центром, являются, соответственно, очень важным показателем.
Применительно к складывающейся с 2010 года в Республике Карелия ситуации представляется целесообразным в самом первом приближении классифицировать глав российских регионов, находящихся у власти в начальный период пребывания у власти Дмитрия Медведева, по следующим основаниям: а) «свои»–«варяги»; б) «избранные»–«назначенные»; в) в регионах с «сильными» или «слабыми» элитами.
Уже по состоянию на июль 2010 года (когда Дмитрий Медведев внес кандидатуру Андрея Нелидова на рассмотрение нынешнего созыва Законодательного собрания Республики Карелия для наделения его полномочиями главы региона) можно было отыскать очень немного губернаторов, относящихся к «варягам-назначенцам», деятельность которых на своём посту привела бы уже к упрочению их позиций и свидетельствовала бы, таким образом, в пользу подхода, использованного при их рекрутировании. Среди регионов с сильными элитами можно привести всего один такой случай. Это – Валерий Шанцев в Нижегородской области, который дважды попал в список губернаторов, допущенных к фотографированию с Путиным во время предвыборных кампаний в Госдуму (2007 и 2011 гг.), и который получает неизменную «пятерку» в рейтингах «выживаемости», составляемых экспертами. Однако и этот случай не представляется однозначным. По крайней мере, существуют свидетельства, что сам Шанцев по-прежнему серьезно озабочен реальным отношением к нему со стороны нижегородцев.
Очевидно, что губернаторы-«варяги», пришедшие в регионы с сильными элитами, а именно к таковым относится Республика Карелия, через теперь уже отмененную процедуру наделения полномочиями, оказываются лишенными самостоятельного политического капитала, которым обладают те, кто приходит в регионы через выборы. Не имея мандата, напрямую полученного от избирателей, они более уязвимы, более зависимы от изменения внутриэлитных раскладов.
Без поддержки на местах губернаторам сложно приобрести прочные позиции в регионе, не имея зачастую опыта публичной политики, а заручиться поддержкой масс им еще труднее. Элитам же, используя игру на развившихся в постсоветский период чувствах регионального патриотизма и обладая полнотой знания местной специфики, легче настроить население против «чужака» и привезенной им команды. Тем более что во многих случаях для этого имеется немало оснований (мало кто из жителей Карелии забыл оценочные суждения о «республике-промежутке», высказанные губернаторским заместителем и одновременно министром экономического развития). Поэтому если отношения назначенного губернатора-«варяга» с элитами не выстроены, то возможности для ограничения его властных полномочий и смещения с поста достаточно велики.
