В уходящем году имя бывшей жительницы Петрозаводска Ольги Давыдовой-Меге стало известно всей Финляндии, куда она переехала четверть века назад. Культуролог из приграничного финского города Йоэнсуу, занимающаяся исследованием вопросов мультикультурализма, была удостоена почетного звания «Ученый года».
«Черника» побывала в гостях у научного сотрудника Университета Восточной Финляндии и поговорила о том, как меняется общество в соседней с Карелией стране.
– Когда российские медиа затрагивают тему европейского мультикультурализма, как правило, речь идет о проблеме взаимоотношений, условно говоря, «коренных» европейцев с мигрантами. Насколько эта проблема остра для Финляндии?
– Этот вопрос изначально извращенный, потому что если мы говорим о мультикультурализме или поликультурности, это лишь одна из точек зрения на нынешнее сложно организованное общество. Эту сложность мы можем обозначать разными понятиями, например – культурой. Действительно, современный мир мигрирует, и национальные государства уже давно не состоят из одного этноса. И вопрос, как этой сложностью управлять, стоит перед любым государством. Т.е. мультикультурализм – это один из терминов для обозначения этой сложности. В России таким термином до недавнего времени был «многонациональный народ», и поэтому для меня в этом термине нет той оценочной нагрузки, которая многими политиками в этот термин вкладывается.
Если говорить о так называемом «мигрантском кризисе» в Финляндии, то нужно иметь в виду, что в 2015 году сюда перебрались более 30 тысяч человек. По местным меркам это считается много. Сейчас все эти люди размещены по центрам приема беженцев, они все подали заявления о предоставлении убежища. Есть положительные решения, есть отрицательные. Причем, сейчас очень активно обсуждается вопрос о том, что если люди получают отрицательное решение, они имели бы право остаться в стране. И главной проблемой является то, как организовать деятельность коммун, чтобы основные права этих людей так или иначе соблюдались. Т.е. общественная дискуссия о мигрантах в Финляндии связана, в основном, с решением практических вопросов жизнеобеспечения этих людей, а проблема столкновения культур или исламизации страны – это повестка дня правых сил и даже – ультраправых. Они активно используют эту тему, но поскольку сейчас в Финляндии нет выборного цикла – муниципальная избирательная кампания еще не началась, то все на какое-то время затихло. Но когда поток мигрантов шел, то, конечно, эта волна обсуждений в социальных медиа была большой, и даже появилась такая организация, как «Солдаты Одина», которая начала патрулировать улицы финских городов. Возможно, все это перерастет в какое-то политическое движение, однако пока этого не произошло.
– А отражается ли это отношение к мигрантам на русских, проживающих в Финляндии?
– Об этом сейчас как раз пишет работу мой аспирант, и в одном нашем исследовании мы интересовались у русских жителей Финляндии, ощущают ли они изменение отношений финнов к себе в худшую сторону. Они отвечают, что не чувствуют этого. Но общемировой тренд заключается в том, что с каждой новой значительной группой мигрантов этническая иерархия меняется, и те, кто были в этой иерархии внизу, поднимаются на ступеньку выше. Т.е. вполне возможно, что на этом фоне отношение коренных финнов к переехавшим в страну русским улучшится. Правда, с другой стороны, нынешняя внешнеполитическая обстановка этому улучшению не способствует.
– Если мы говорим о некоем движении в этнической иерархии, то означает ли это то, что мигранты, переехавшие в Финляндию пять-десять-двадцать лет назад, уже ассимилировались и приняли, если можно так выразиться, европейские ценности, что, собственно, и подняло их в этой иерархии?
– Те, кто извращенно, на мой взгляд, пользуется понятием «мультикультурализм», вкладывают в него представление о культуре как о чем-то таком, очень четко очерченном: вот – наша культура, мы очень четко можем описать, где она начинается и где заканчивается. Но культура – это непрерывный процесс, процесс постоянного диалога, формирования границ и их преодоления. А если говорить о мигрантах, то нельзя забывать о факторе смены поколений. Считается, что первое поколение стремится к сохранению своих культурных ценностей, в которых они выросли, однако второе поколение растет уже, как минимум, бикультурным. В третьем поколении процессы могут быть самыми разными – от полного разрыва со своей изначальной этнической культурой до борьбы за ее возрождение. Люди очень разные, и я не хотела бы рассматривать их как массу, которую можно было бы описать тремя словами.
– Но если в США уже укоренилось понятие «афроамериканец», можно ли ожидать, что в недалеком будущем в Финляндии появятся «финские сирийцы»?
– Конечно.
– И они станут частью финского общества?
– Почему нет? А что вообще такое «финское общество»? Это тоже один вопросов, которые я стараюсь в своих выступлениях затрагивать. В самом слове «финское» уже заключено какое-то этнокультурное значение. Мне все-таки представляется, что нужно говорить о финляндском обществе. Нужно уходить от его традиционной этнической обусловленности. Общество Финляндии давно поликультурно, здесь живут не только этнические финны, но и финно-россы, и руссо-финны, и так далее, самые разные сочетания.
– Собственно, такую же картину мы наблюдаем и в Республике Карелия, которая в начале XX столетия создавалась как национальная карельская автономия и уже давно перестала ей быть. Т.е. из национального финского государства Финляндия стала многонациональной и мультикультурной страной?
– Мне кажется, иного пути у нее и нет. Да и не было никогда в мире этнически чистых государств. Понятно, что и культура, и этничность используются разными политическими силами с разными целями. Но это нормально. Самое главное – чтобы общество находило общие формы существования и поддерживало диалог.