Машину два раза тряхануло на ухабах так, что лязгнули зубы, и я остановился. Все, хватит, приехали. Как далеко не забирайся в тайгу, все равно через некоторое время заметишь, что кто-то тут уже был до тебя. То пачку из-под сигарет прошлогоднюю найдешь, то гильзу двенадцатого калибра, прихваченную по донышку коррозией, то, в конце концов, каску дырявую времен войны…
Шесть утра. Начало октября. И этим все сказано. Долго стою у капота машины, от которой веет теплом, и с удовольствием курю. На охоте курить нельзя. Хотя, конечно, можно, это, смотря зачем приехал – просто побродить в свое удовольствие и пострелять по банкам, или все-таки серьезно поохотиться. Если последнее – то нельзя.
В лесу не просто тихо, а тревожно тихо. Все замерло в каком-то безысходном ожидании холодов: как будто зима вот-вот рухнет на лес, навалится всей тяжестью, задавит, заморозит. Кое-где на осинах еще пламенеют редкие кляксы листьев, уже поржавевших по краям, скрюченных морозцем. Сорвется такой листочек с высоты и летит к земле, стукая по веткам. Метров за пятьдесят слышно. Предзимье – самое время для охоты. Тетерева и глухари это время с весной путают, и, бывает, токуют до самозабвения. Но я не охочусь на этих важных птиц, предпочитаю охоту более тонкую и эмоциональную – на рябчика. Тут не помогут нюх собаки или оптика карабина, а только умение самого охотника.
Я прошел по дороге метров сто, свернул в лес, остановился и прислушался. Ничего, кроме стука собственного сердца. Посвистел в манок самочкой, опять прислушался. Нет, никто не отзывается, можно смело идти еще метров сто пятьдесят.
Вообще рябчик птица своеобразная. Он все время держит охотника на дистанции выстрела и теоретически достать его на этом расстоянии не так уж сложно. Но на практике это, ох, как непросто. Неопытный охотник собьет все ноги в погоне за рябчиком, отстреляет патронташ, и все без толку. При этом птица все время будет где-то рядом: то слева вспорхнет, то справа, то над головой с ветки сорвется. И садится опять же, в зоне видимости. Подходишь – нет его, как сквозь землю провалился. Смотришь в упор и не видишь, а он посидит, отдохнет, и глядишь – снова с ветки сорвался. Такая изнурительная охота может продолжаться часами, а итог у нее всегда будет один – рябчик уведет охотника со своего участка и только потом улетит далеко и безнадежно. Чтобы охотится на рябчика, надо хорошо знать его повадки…
Я снова посвистел, на это раз самцом. Рябчик отозвался, но, судя по звуку, был далековато. Снова посвистел – ответа нет. Можно даже не ходить, у этого интереса нет, он занят кормежкой и просто обозначил свое присутствие. Надо искать более любопытных.
У каждого охотника – свои секреты. Я свои копил пятнадцать лет. И каждый новый сезон охоты открывает новые тайные знания. Книга тайги не менее загадочна, чем книга джунглей, а читать ее куда сложнее и хлопотнее. Многолетний опыт общения с природой и охотничьим братством убедил меня в том, что лишь один из десяти охотников – настоящий бродяга и романтик. Остальные – так себе, ни то ни се. Один стреляет только с колес и только в упор, заведи такого в настоящие дебри и оставь с ружьем на пару дней – с голоду умрет, потому что с подхода он охотиться не умеет. Другой – и вовсе коллекционер оружия. Съездит два раза в год, постреляет по банкам, а все остальное время чистит свою «красавицу», любуется, смотрит в канал ствола – чисто ли, блестит ли? Для этих охотников не охота главное, а причастность к касте охотников и обладание всеми атрибутами охотника. Ну и, конечно, брэки. То есть браконьеры. Эти, кстати, ближе всех к охотникам, но только они безо всякой совести. О них и говорить не хочется, хотя каждый охотник хоть раз в жизни был брэком. Это закон тайги. Но один раз, как и «чуть-чуть» — не считается.
Охота на рябчика для браконьерства совсем никак не годится. Не сидит рябчик под машину, впрочем, из-под собаки, даже очень хорошей, рябчика тоже не взять. Рябчик – лесной интеллигент – птица умная, смелая, хоть и любопытная. Вспоминается притча, которую мне рассказывал как-то на охоте мой знакомый дед Хуотари. Раньше рябчик был большой и грузной птицей вроде глухаря, а может и побольше. Летал он шумно, задевая за ветки деревьев и громко хлопая крыльями. Терпел-терпел Бог такое безобразие в тайге, да и не вытерпел, решил наказать рябчика – сделал его маленьким. А рябчик оказался птицей упрямой и назло Создателю летать тише не стал. Так по сей день и летает – с шумом и громким хлопаньем крыльев…
Пройдя еще немного, я присел под раскидистую ель с двухсотлетним стволом и снова поманил. Тут же мне припомнился курьезный случай с прошлогодней охоты. Сидел я вот так же под елью и высвистывал рябца. Тот отзывался активно, но все крутился где-то рядом, чувствовал, зараза, что не та тональность у свиста. Тогда я еще пользовался заводским металлическим манком. Это сейчас я наловчился делать манки из инсулиновых шприцев. Очень удобно – всегда можно подрегулировать поршеньком тональность свиста. А тот рябчик был, видимо, стрелянный, никак не хотел признавать во мне своего. Я свищу, он отзывается и перелетает с ветки на ветку метрах в пятидесяти – ближе не подходит. Тогда я пошел на хитрость – свистнул и замолчал. Рябчик засуетился, заметался. Свистит, как обалдевший, а я не отзываюсь. Он подобрался поближе, я уже дважды видел, как он мелькнул в сосновом подросте. Отозвался – и снова молчок. Не вынесла куриная душа представителя тетеревиных – подлетел совсем близко. Я приготовил ружье и стал выглядывать рябчика: где-то он рядом, совсем рядом притаился. И вдруг этот свистун срывается с молоденькой сосенки и садится на ветку, под которой я прячусь. Верите – в полуметре от моего носа! Сел и смотрит черной бусинкой глаза мне прямехонько в зрачки. Я чуть не захлебнулся в потоке адреналина! Минуты три мы молча смотрели друг на друга, затем рябчик важно сделал три шага по ветке и, коротко свистанув на прощание, был таков. Ушел далеко и надежно. Впрочем, его бы я уже не смог стрелять – слишком близкое знакомство, какая уж тут охота… И в тот день я больше не охотился. Посидел у костерка с кружечкой кофе, поразмышлял. Полезно, знаете ли, иногда и охотнику посмотреть на мир не через прорезь прицела.
Рябчик отозвался. «Странно ты свистишь, дружок, очень странно», — промелькнула мысль. И действительно, рябчик свистел что-то уж больно заливисто – длинной, замысловатой трелью. То ли самочка, то ли самец – совсем не понять. Я пожал плечами, приготовил оружие. Судя по активности, подлетит быстро, больно уж охотно отзывается.
Пересвистывались мы минут десять. Мне это начало надоедать. Свистит, зараза, с одного места – не хочет сам подлетать, меня зовет. Нет, дружок, тебе это проще сделать и быстрее – лети-ка сам. Я снова решил пойти на хитрость и стал пропускать отзывы. На рябчика это сразу подействовало: сначала он отозвался чуть левее, а потом уже и ближе. «То-то же. Кого дразнить удумал! Не с такими справлялся.» — я снял ружье с предохранителя и стал ждать подлета птицы.
Рябчик не заставил себя долго ждать и снова свистнул. Тут мне все стало понятно. Давясь от смеха, я опустил оружие и снял его с боевого взвода. Ну что ж, надо отозваться, раз уж начали такую охоту! После короткого отзыва я услышал шорох ветвей и на опушке появился «виновник торжества». Правда, для рябчика он был несколько крупноват, а летать и вовсе не умел. Зато «вертикалка» двенадцатого калибра в его руках свидетельствовала о том, что не его «охотят», а он, как бы, сам охотится. Мужик чуть дышал от волнения, его глаза светились азартом преследования. Движения мягкие, едва уловимые – настоящий хищник, матерый!
Тут меня пробила шальная мысль: « А ну, как пальнет с перепугу?!»
— Эй, мужик, ты случаем, не на меня охотишься?
Охотник вздрогнул и замер. Я вышел из укрытия:
— Здорово! Рябчиков свистишь?
— Ага… А ты?
— И я тоже…
— Так, значит…
— Так точно – это мы друг друга свистим!
Мы дружно расхохотались и вдруг оба замерли от неожиданности: буквально в двадцати метрах от нас с ветвей сорвались два рябчика и с тревожным свистом улетели в лес. Мы снова расхохотались. Оказывается, в нашей охоте было не двое, а четверо участников.
— Ох, как они нас сделали, как сделали! – мужичок хлопал себя по бедрам то ли от радости, то ли от досады.
— Да уж, лихо…
Мы выкурили по сигаретке, перекинулись еще парой фраз, молча оценили экипировку друг друга и разошлись. Бывает.
Больше всего в этом охотнике меня поразило его оружие. Ну, куда с двенадцатым-то калибром на рябчиков ходить! Это одно и то же, что на медведя охотится с противотанковой пушкой! В двенадцатом калибре одной дроби, чуть ли не весом с того же рябчика – карманная артиллерия, одним словом!
Не люблю я ружья крупного калибра, больно уж они разрушительные. Тяжелые, опять же – отдача от выстрела с ног валит, а дичь после хорошего попадания в руки просто не взять – надо собирать по кускам. То ли дело «двадцаточка»! Стрелять – одно удовольствие, правда, целиться нужно хорошо. Кстати, любой охотник подтвердит, что лучший стрелок именно тот, кто предпочитает мелкий калибр. И патроны на двадцатый калибр дешевле, и ружья не так скоро изнашиваются. Хотя, конечно, на лося, медведя да на сафари идут, конечно, с двенадцатым…
Дальше моя охота пошла удачнее. Рябчиков, правда, я больше не свистел, зато припутал на ламбушке двух пережировавших уток. Они-то и стали моей добычей. Вообще-то утки большей частью уже улетели, но бывает в природе и такой конфуз. Пережировали, переели утки за лето, отяжелели и уже не могут подняться на крыло. А все потому, что корма было много, и никто их не тревожил. Вот и отожрались до неполетного состояния – разгон берут, а оторвать свое жирное тело от воды не могут. Они обречены. Если охотники их не достанут, то лиса придет по первому же льду и… Не всем, далеко не всем Серым шейкам удается уйти от коварного хищника.
На обратном пути к машине подумалось: неспроста сегодня рябчики отмалчивались и скромничали. Обычно так бывает перед сменой погоды. Когда до машины оставалось метров сто, в воздухе появились первые «белые мухи» — крупные и разлапистые снежинки. В поселок я въезжал уже по нормальному, полноценному снегу. Вот и кончилась осенняя охота. Сплошные парадоксы: утром была осень, а вечером уже зима. Охотился на рябчиков, а наткнулся на такого же охотника, и совсем уж нежданно-негаданно достал уток. Столько всего за один день может произойти только на охоте. И только на севере.
