Сегодня «Черника» предлагает своим читателям интервью с Ростиславом Туровским, ведущим российским политологом, специализирующимся на изучении трансформации региональных политических режимов, доктором политических наук, профессором Высшей школы экономики, заведующим лабораторией региональных политических исследований НИУ ВШЭ.
– Если можно, хотелось бы сразу начать с вопроса о Карелии. Политические регионалисты традиционно считают, что Карелия – сложный, ершистый регион со своеобразной политической культурой. В 2012 году на президентских выборах Михаил Прохоров получил здесь четвертый – после Москвы, Санкт-Петербурга и Калининградской области – результат. В 2013 году на выборах главы Петрозаводского городского округа победила Галина Ширшина. Из республики шаг в большую федеральную политику сделала Эмилия Слабунова, ставшая председателем партии «Яблоко». Можно ли заключить, что существует определенный набор обстоятельств, который выделяет Карелию на национальной карте общественно-политических настроений?
– По российским меркам, можно говорить о том, что для Карелии характерно стремление к большему уровню политической свободы, чем в большинстве субъектов федерации. Причем это отнюдь не стремление национальной республики к политической автономии, как это характерно, например, для Татарстана. В Карелии этнический фактор имеет малое значение, и совсем уж отсутствует мощная национальная бюрократия, как в том же Татарстане. Речь именно об интересе к политическим и гражданским свободам. В целом надо заметить, что такой интерес характерен для северо-западных регионов России. Можно вспомнить даже их историю, принадлежность в свое время к Новгородской республике и противостояние с Москвой, в которое была заложена и идеологическая составляющая. Конечно, те времена давно минули, хотя, например, традиции свободного крестьянства сохранялись и в имперский период. В любом случае, есть базисные факторы, такие как географическая близость к Европе и традиции гражданской свободы, которые не могут не влиять на менталитет населения.
Но есть, конечно, и конъюнктурные факторы, которые выделяют именно Карелию. Назвал бы отсутствие жесткой вертикали: одни руководители Карелии ее и не выстраивали, другие делали это неудачно. Характерен феномен политически активного бизнеса, борющегося за свои интересы и реализующего свои политические проекты. Развиты независимые СМИ. Все это не раз создавало предпосылки для того, чтобы на политической карте страны Карелия была сдвинута в «либеральную» сторону.
Например, голосование за «Яблоко» в республике всегда было выше среднего по стране, временами – одним из самых значительных в России. Именно «Яблоку» удалось, благодаря, в том числе, наличию лидеров и финансовых ресурсов, прочно занять политическую нишу в регионе, и для нынешней России это вообще стало уникальным явлением. Избрание Галины Ширшиной мэром Петрозаводска уже было крупным событием, но за ним ведь последовало избрание Эмилии Слабуновой лидером «Яблока» на федеральном уровне. Поэтому Карелия – это, безусловно, уникальный регион, которому трудно даже найти аналог.
– При анализе общероссийской ситуации в сравнительной перспективе существует ли корреляция между уровнем политической конкуренции в регионе и автономией законодательного собрания?
– Автономия законодательного собрания чаще всего возникает в случае внутриэлитных противоречий и наличия сильного, притом сложившегося исторически, депутатского корпуса. В таком случае внутриэлитная конкуренция влечет за собой слабое влияние губернатора на работу законодательной власти. Чаще всего исполнительная власть и законодатели плохо «стыкуются», если в регионе недавно сменился глава, и тем более, если он является «варягом». В таких случаях лишь на следующих выборах глава может попытаться взять контроль над депутатами, и то это удается не всем и не всегда.
Свою роль в повышении автономии депутатского корпуса играет, конечно, и присутствие в нем разных партий, но редки случаи, когда «Единая Россия» не контролирует его целиком и полностью. Карелия с этой точки зрения тоже интересный пример, но все-таки консолидировать все оппозиционные силы невозможно, и «единороссам» обычно удается найти себе союзников среди других партий. Чаще всего эту роль играет ЛДПР.
– Означает ли это автоматическую слабость главы региона, но не в связи с непопулярностью у населения, а по причине невозможности «держать ситуацию в руках»?
– Строго говоря, глава региона не обязан контролировать все и вся в регионе, чтобы быть эффективным управленцем. Есть и другой вариант – уметь договариваться и согласовывать интересы различных игроков. Просто большинство нынешних управленцев привыкло к «вертикальным» методам командного типа и не склонно к диалоговой политике. Это, кстати, не повышает их авторитет в элитах и обществе, но позволяет, конечно, на время стабилизировать ситуацию.
– Как Вы считаете, почему глава Карелии Александр Худилайнен посчитал необходимым потратить столь много усилий, чтобы добиться удаления выбранного мэра Галины Ширшиной в отставку и вообще отменить выборы глав городских округов – Петрозаводского и Костомукшского?
– Думаю, что это типичная политика главы региона – «варяга», стремящегося взять территорию под свой полный контроль. В случае Карелии возникло явное противоречие между прямолинейными методами установления губернаторского контроля и наличием политических групп, готовых и способных сопротивляться такой политике. Отмена прямых выборов мэров – это общероссийский тренд, и до Карелии он дошел не сразу. Но были, конечно, как политические, так и финансово-экономические причины, в силу которых новый глава предпочел пойти по пути создания жесткой вертикали, прежде всего – в наиболее богатых муниципалитетах.
– Пожалуй, последний вопрос. Есть ли в краткосрочной перспективе у губернаторского корпуса реальные возможности изменить ситуацию в внутриполитической сфере? Насколько электоральная кампания-2016 обречена развиваться по инерционному сценарию?
– Губернаторский корпус не является сейчас носителем какой-либо продуманной внутренней политики. Сами губернаторы инстинктивно стремятся к тотальному контролю над политической сферой в регионе, подавлению автономных элит и нейтрализации протестных настроений. И они даже думают, что это нравится центру. Нередко же это создает напряженность, приводит к конфликтам и имеет обратный эффект, если не сегодня, то в перспективе. Но как раз эти сложившиеся губернаторские практики закладывают основы для инерционного сценария избирательной кампании.
Кремль пытается несколько изменить этот тренд, буквально заставляя региональные элиты налаживать более качественную обратную связь с обществом и допускать на политическое поле других и новых игроков. Поэтому инициатива сегодня не у губернаторов, напротив, губернаторы пытаются маневрировать, следуя установкам центра и одновременно стремясь сохранить выгодный им статус-кво на территории. И региональная инерционность весьма велика, чтобы ее можно было прекратить, быстро создав другие политические практики, предполагающие учет баланса сложившихся политических интересов, причем ради той же стабильности.