Гость «Черники» – Татьяна Становая, руководитель аналитического департамента Центра политических технологий (г. Москва), один из ведущих российских политологов, специализирующихся на исследовании современных общественно-политических процессов и влияния выборов на внутриэлитные отношения.

– Татьяна, последнее время Вы работаете во Франции, в том числе выступая представителем Центра политических технологий в Париже. Оттуда виднее российские внутриполитические реалии?

Татьяна Становая. Фото из личного архива
Татьяна Становая. Фото из личного архива

– За последние десять лет, с появлением социальных сетей и развитием Интернет-технологий мир серьезно изменился. Сейчас доступ к информации стал глобальным. Как говорят разведчики, 80% информации можно найти в открытом доступе. Теперь, полагаю, гораздо больше. Одна встреча с коллегами заменяется ежедневным общением в сети. Это с одной стороны. С другой, конечно, не хватает эмоционального, интуитивного понимания атмосферы. Когда смотришь издалека, все выглядит иначе. Поэтому всякий раз, когда я приезжаю в Россию, я стараюсь говорить с людьми, понять их настроения на бытовом уровне. Нахождение за границей, как ни странно, дает преимущество: возможность наблюдать и внутри, и со стороны, особенно учитывая тот факт, что на внутреннюю политику растет влияние внешней.

– Наш сегодняшний разговор в большей степени хотелось бы посвятить теме так называемых «праймериз», проводимых «Единой Россией». В какой мере эта, вроде бы, американская модель отражает реальные интересы внутри российской партии власти?

– Идея проведения праймериз была предложена Дмитрием Медведевым еще в 2009 году. Тогда он, будучи президентом, принялся за модернизацию партии власти, считая, институт праймериз лучшим способом ее модернизации и кадрового обновления. Для самой партии власти – это инструмент реформирования, который рушит сложившиеся иерархии и усиливает внутреннюю и внешнюю конкуренцию, к которой партия априори не приучена.

Мне трудно говорить об интересах партии власти, но если говорить о задачах развития партийной системы России, то определенно есть проблема «бронзовения» «Единой России». Главная партия страны практически не обновляется. Ей удалось пережить финансово-экономический кризис в 2008-2009 годах (он просто не затянулся), политический кризис конца 2011 года. При этом практики праймериз, которые применяются с медведевского времени, партию практически не обновили.

Первые лица "партии власти". Фото: er.ru
Первые лица «партии власти». Фото: er.ru

Сейчас попытка предпринимается гораздо более серьезная и гораздо менее комфортная для «единороссов». Конкурировать приходится не только и не столько со «своими», сколько с «чужаками»: «фронтовиками», а также независимыми. Кроме того, потенциальные победители праймериз заведомо позиционируются как возможные конкуренты губернаторов – это еще одна плоскость конкуренции. А ведь региональные отделения партии власти часто оказываются под контролем глав субъектов РФ. Так что пока институт праймериз – это модель, выстраивая в интересах Кремля, ищущего пути более гибкой кадровой политики на партийном поле в условиях кризиса.

– Праймериз должны выявить новых лидеров общественного мнения или отсечь слабых кандидатов?

– Скорее первое. На мой взгляд, стоит задача поиска ярких кандидатов, что решило бы сразу две задачи. Во-первых, «приватизировать» региональных нотаблей, которые могли бы быть вовлечены в работу оппозиции. Во-вторых, обновить «Единую Россию», которой будет трудно конкурировать в условиях, когда меняется социально-политическая ситуация в стране. Уровень доходов населения падает, жизнь становится гораздо тяжелее. Соцопросы фиксируют высокий уровень терпимости населения, но как долго это будет продолжаться? Степень неопределенности в отношении социального самочувствия россиян резко выросла. Что же касается слабых кандидатов, то они всегда были. Есть партийная бюрократия, представители которой плохо избираемы, но они востребованы партией как ресурс.

– Читателям «Черники» интересны, прежде всего, Ваши суждения о собственно феномене переноса опыта предварительных внутрипартийных выборов в российские реалии. Можно ли заключить, что институт праймериз импортирован и успешно приживается?

– Мне кажется некорректным сравнивать американский и российский опыт. Разве можно сравнивать партийные системы двух стран или исторический опыт партийного строительства? В России даже придуман специальный термин – партия власти, а не правящая партия. Это партия с ограниченной политической субъектностью, центр принятия решений в отношении которой находится не внутри нее, а за ее пределами, в Кремле. Это партия Кремля. Праймериз становится не формой избрания лидеров «снизу», а формой найма партийных работников сверху. Другой вопрос, когда Дмитрий Медведев предлагал праймериз, он явно хотел перенять, так сказать, передовой опыт развитых стран, сделать партию более цивилизованной, более конкурентоспособной, динамичной. Наверное, это в какой-то степени благие намерения, но в какой степени они окажутся востребованными, мы увидим по итогам голосования в сентябре.

2016 обещает быть богатым на выборы. Фото: Губернiя Daily
2016 обещает быть богатым на выборы. Фото: Губернiя Daily

– Считаете ли Вы, что праймериз «Единой России» это фактически неконтролируемый ни государством, ни обществом этап большой кампании? Ведь участники внутрипартийного отбора могут проводить активную агитационную работу, тратить многомиллионные бюджеты – если мы говорим о выборах в Государственную думу и в законодательные собрания регионов – но все действующее законодательство никак не регулирует эту «серую зону».

– Да, безусловно, это старт избирательной кампании. Это та часть кампании, которая стоит дорого, и которая фактически регламентируется только партийными документами, а не законодательством. К тому же в процедуру не вовлечено общество в той степени, чтобы говорить о большой общественной значимости этих выборов. К тому же праймериз – это скорее смотрины, которые вовсе не гарантируют попадание в избирательный список.

В 2011 году праймериз финансировались из специального фонда, но законность использования этих средств отказались проверять Счетная палата и Генпрокуратура. Сейчас Андрей Исаев говорит, что будут использованы средства, поступающие от государства: партии, получившие на выборах более 3% получают господдержку. Но совершенно в «черной зоне» оказывается финансирование кампаний кандидатов.

В отличие от США, где праймериз – это фактически часть официальной кампании, в России – это в определенной степени внутреннее дело партии, и важно, главным образом, контролировать использование финансовых средств партии. Но для этого нет ни политических, ни юридических условий. Финансовый контроль де-факто оказывается не вопросом юридическим, а вопросом имиджевым: слишком крупные траты могут быть не поняты избирателями в кризис. Хотя и в тут некорректно сравнивать опыт США и России. В первом случае, чем больше собрано пожертвований в твой фонд, тем в более выгодном свете ты предстаешь. В России же наличие (демонстрация) больших денег – скорее минус.

В Карелии в 2016 году пройдут выборы во все уровни власти. Фото: Губернiя Daily
В Карелии в 2016 году пройдут выборы во все уровни власти. Фото: Губернiя Daily

– Как Вы оцените такую новацию, когда кандидаты от других партий, нацеленные на участие в конкретном округе, обеспечивают «приход» или «привоз» своих сторонников, которые преднамеренно голосуют за слабого кандидата? «Единой России» придется или снимать его под любым предлогом, а это дискредитирует саму систему отбора через праймериз, или признавать, что конкуренты фактически обратили «праймериз» против их организаторов. Опять же воспользовавшись тем, что заявиться может любой и прийти поддержать может любой. Праймериз законодательно не регулируются.

– Политика – это искусство возможного. А возможностей у партии власти сейчас больше, чем у кандидатов от оппозиции. И административных, и финансовых. Мухлевать будут со всех сторон. Но, как мне показалось, в Кремле к этому относятся даже с определенным азартом: пусть мол, учатся конкурировать. Сейчас политическая ситуация меняется и если в 2011 году у Кремля была только партия власти (ОНФ был в зародыше), то сейчас у Кремля есть «Единая Россия» и ОНФ, и масса возможностей играть со списками. Интрига тут другая: как гарантировать, что занявший второе-третье место по итогам праймериз кандидат не пойдет к оппозиции? Об этом сейчас много говорят и спорят. Кремль условно отвечает на это так: ну и пусть идет. В действительности, все системное поле так или иначе является управляемым. Поэтому если Иван Иванов, популярный в губернии N, получит второе место на праймериз и пойдет баллотироваться от «Справедливой России», для Кремля это будет перекладыванием из одного подконтрольного кармана в другой. Переток же в сторон
у внесистемной оппозиции или КПРФ тут гораздо более затруднен из-за идеологических барьеров.

– Последний вопрос. Использование административного ресурса. На стадии праймериз «Единой России», в принципе, ничего не меняется? Бюджетники как практически неограниченный ресурс. Регулирование доступа для встреч с избирателями. Наружная реклама. Систематическое появление на телевидении и на радио. Ведь чтобы получить номинацию от партии достаточно сравнительно малого количества проголосовавших. Классическая экономия на эффекте масштаба. Ведь в сентябрьскую кампанию включатся факторы общероссийского бренда, поддержки первых лиц государства и практически всей электоральной машины.

– Думаю, что тут заложено определенное противоречие. Праймериз – сознательное провоцирование конкуренции, что ведет к конкуренции и ресурсов, в том числе административных. Тут неизбежно будет плюрализация. А выбирать в конечном счете все равно будет Кремль.