14 февраля в Петрозаводске опять осудили школьника, Сметанского Даниила. За свободу слова. Был первый суд. Затем второй. И оба, если называть вещи своими именами, а не юридическим языком, признали, что свобода слова в России – это административное правонарушение. Запомните это словосочетание: правонарушение.

Конкретнее: школьник шел после занятий домой, раздавал листовки и пытался убедить дяденек и тетенек в том, что на выборы идти не надо. Что он, школьник, знает сокровенную тайну, кого выберут на предстоящих выборах президентом РФ. Листовки были о том же. Кассандра с портфелем с учебниками.

Казалось бы, глупый школьник? Но дело в том, что дяди и тети в подавляющем большинстве – кто явно, а кто боязливо – соглашались с ним. Вот такая вот тайна, известная всем. В листовке было имя гражданина Путина. Как сказано было в обвинении, «это порочило одного из кандидатов в президенты». Вот ведь как. Только во время задержания и изъятия листовок и даже во время суда Путин еще не был зарегистрирован как кандидат. Но словосочетание «порочило имя одного из кандидатов», в коем ясно просматривалось фамилия «Путин», магически действовало на судей и на полицейских.

На суде майор отдела по борьбе с экстремизмом Гончаров (приглашен в качестве свидетеля) вошел в зал и тут же запретил себя снимать на камеру. Сам запретил. Не спрашивая судью. Я, дескать, оперативный сотрудник, ни больше, ни меньше, и слежу, как-никак, за экстремистами (за школьниками), поэтому нельзя. Судья попросила обосновать его ходатайство юридически. Не смог. Сказал, что просто не хочет, так как это появится в СМИ.

Даниил Сметанский - один из волонтеров Штаба Навального в Петрозаводске. Фото: Алексей Трунов
Даниил Сметанский — один из волонтеров Штаба Навального в Петрозаводске. Фото: Алексей Трунов

В каких бы полицейских кабинетах я ни побывал, страх гласности отчетливо виден в глазах тех, кто там находится. «Уберите камеру!», «Меня нельзя снимать!», «В этом кабинете нельзя снимать!», «Прекратите съемку!», «Вы не выполняете законное требование полиции!». Панически боятся. Поэтому я публикую фотографию, где изображен майор Гончаров, с особым удовольствием.

Листовка, из-за которой задержали и судили школьника, признана незаконной. Этим особо козыряли на суде полицейские. И, казалось бы, какие могут вопросы, раз незаконная? Только вот признана она незаконной именно в тот день, когда произошло задержание. То есть, школьник с утра ушел в школу, и утром листовка еще была законной, а когда он вышел из школы, уже незаконна. Об этом знали полицейские, но не граждане. По наивности я представляю дальнейшие события так. Полицейские останавливают школьника раздающего листовки и сообщают ему, что вот прямо сейчас агитационный листок признан незаконным, потому прошу прекратить раздачу. Инцидент исчерпан.

Однако майор Гончаров с напарником, как в плохом детективе, ведет слежку за Даниилом, снимает его на камеру, зная, в отличие от школьника, что листовка незаконная, не предупреждает его об этом, ждет, когда совершится правонарушение, хватает за куртку, силой отбирает материалы, везет в отделение, где и составляют протокол. Браво!

Майор Гончаров в суде. Фото: Алексей Трунов
Майор Гончаров в суде. Фото: Алексей Трунов

Спецоперация по поимке опасного преступника блестяще завершена. Ну и чтобы маразм приобрел окончательную конфигурацию, на первом суде были продемонстрированы кадры оперативной съемки, сделанной – барабанная дробь! – сотрудниками ФСБ. И эти отработали свой кусок пирога на школьнике. Вот смотрите, сколько задействовано майоров разных ведомств там, где должен был работать участковый, просто предупредив гражданина!

Поэтому слово «правонарушение» я советую понимать не как нарушение закона, а как нарушение прав граждан, нарушение наших прав на свободу слова, свободу информации и просто нарушение наших прав.