Карельские чиновники должны полюбить проектный подход. Они обязаны овладеть таинством проектного управления и скорее-скорее применять его в политико-административной деятельности. Хотя, конечно, получается не все, а то, что получается, делается не так, как задумывалось.
«Черника» уже сообщала, что на заседании республиканского правительства, состоявшемся второго июня, рассматривался вопрос о «широкомасштабном внедрении проектного управления в органах исполнительной власти всех уровней». Именно тогда прозвучало утверждение, в соответствии с которым проекты плана мероприятий («дорожной карты»), персонального состава проектных офисов, комитетов и штабов будут «утверждены главой республики к концу недели». Однако прошла неделя, затем другая, а теперь и третья, но никаких указов, постановлений и распоряжений подписано не было. По крайней мере, среди нормативных документов, представленных на официальном Интернет-портале Республики Карелия, их следов обнаружить не удалось.
Не это ли лучшая иллюстрация того, как медленная и инерционная бюрократическая машина сопротивляется внедрению чужеродных новаций? Переход на проектное управление подразумевает, среди прочих менее важных вещей, создание весьма своеобразных условий для преобразований. Проектное управление – политически нейтральная и даже комфортная рамка. Это не возвращающее в обстоятельства неопределенности слово «реформа», а все-таки нечто предполагающее завершенность. Именно поэтому инициативы в рамках проектного управления удобно финансировать, устанавливать целевые показатели и сдавать по ним отчетность. Но все это ценности, прежде всего, для самих чиновников. А чем для общества оборачивается внедрение проектного управления в республиканском исполнении?
Как ни странно, отобранные в ходе весенних стратегических сессий пилотные проекты, распределенные по шести тематическим направлениям, оказались нерелевантными, например, с мероприятиями Федеральной целевой программы «Развитие Республики Карелия на период до 2020 года». Более того, с сожалением приходится констатировать, что не намечается никакого сопряжения с актуальными для республики крупномасштабными программами институциональных преобразований. Зато есть, например, пилотный проект «Формирование в Республике Карелия эффективного земельного рынка». Право, представить, как карельские государевы люди «сформируют рынок», просто невозможно.
И здесь проявляется следующий важный дискурсивный поворот. Существует ли в системе проектного управления мотив личного обогащения? – Скорее всего, нет. Инициаторы проектов такого рода не нуждаются в обогащении в его низменных коррупционных формах. Пилотные проекты выбирались из каких-то высоких соображений. Из официальных речей ответственных руководителей можно заключить, что высокие соображения в наших условиях – это стратегия развития территории. «Мы не будем делать проект, если понимаем, что он не даст каких-то результатов – в этом просто смысла нет».
Тогда насколько эффективно удастся внедрить проектное управление в существующую систему государственного управления на региональном уровне? Как сделать так, чтобы в нем стал глубоко заинтересован кто-то, помимо правительственного начальства? Иначе ничего не получится. Заставить исполнителей дополнительно работать нельзя – не в советское время живём, хотя в последние полтора года многие черты авторитарного «ручного управления» в Карелии проявляются все отчетливее. Получается, что можно только заинтересовать, а заинтересовать приходится лишь через возможность заработать.
И тут возникает новая развилка. Доплачивать чиновникам, решившим поучаствовать в проектном управлении? Мотивировать за счет средств госбюджета? Однако это никогда не будет приниматься обществом. Или же согласиться, что инициаторы пилотных проектов не ориентированы на коррупционное обогащение, а вот все остальные участники процесса – те, кто расположен на нижних уровнях пирамиды распределения средств, все еще в нем нуждаются. Но это ведь воспроизводство архаики. Те самые пластмассовые бусы.
