Ауне села за весла, неторопливо поправила уключины и, заметив на рукаве жирное пятно от расплавившейся на августовском солнцепеке смолы, проворчала:
— Ну и лодка! Пока дойдем, вымажемся как черти…
— Старая уже… Смолить каждый год приходится, — Майкки попыхивала «Беломором» на кормовом сиденье: — А что ты вырядилась как на танцы?
— Что было, то и надела. Не буду же я из поселка специально лесную одежду тащить. Да и не собирались мы, вроде, за малиной…
С берега донеслось чавканье сапог по глинистой почве. Через несколько секунд у лодки показалась раскрасневшаяся Виено в сбившемся набок легком платке и огромных, явно мужских, сапогах. Молча подбежав к лодке, она с ходу столкнула ее в воду и, ойкнув, запрыгнула на носовое сиденье. Лодка плавно тронулась, шурша бортами по высокому, крепкому тростнику.
— Елки-моталки, сапог на берегу остался!
— Ох, дуры городские, все у вас не как у людей, — Майкки с досадой швырнула окурок в воду, взяла рулевое весло и направила лодку обратно к берегу: — Бери свой сапог, да не вывались с лодки, а то спасай вас потом…
Виено обиженно глянула на старшую сестру и звонко ответила:
— Смотри, как бы саму спасать не пришлось! Могла бы сестрам нормальную обувь дать. А то как хухельники едем, мало того, что всю деревню своими нарядами рассмешили, теперь еще и медведей распугаем.
— Сплюнь, Виено! Этих нам только не хватало, — Ауне испуганно посмотрела на старшую сестру.
Майки поморщилась, как будто что-то вспоминая, почесала нос мизинцем. Что же она хотела сказать?… Ауне перебила…
— Нет там никаких медведей… Неделю назад мужики завалили одного. Да какие там медведи, вся деревня в малиннике бродит, да еще с Калевалы понаехали… Всякие…
Сестры дружно рассмеялись. Виено наконец-то вытащила свой сапог из глинистого грунта, и лодка тронулась на противоположный берег залива – туда, где у кромки леса буйно разросся огромный малинник. Туча комаров, преследовавшая лодку от берега, на открытой воде заметно поредела, а потом и вовсе пропала, унесенная теплым ветром с озера. Послеобеденное солнце уже не пекло, а приятно пригревало, обещая тихий, уютный вечер.
— Лето в этом году хорошее, — Виено улыбалась, щурясь на солнце: — Тепло, как в июне. Наверное, зима холодная будет.
— Ага, старики говорят, что морозы будут сильные, — подхватила Ауне, искоса поглядывая на Майкки: что старшая сестра думает на этот счет? Но Майкки, деловито перебиравшая в корзине сети, казалось, сестер и вовсе не слушала.
— Майкки, слышь, зима какая будет? – Виено подмигнула Ауне.
— Какая, какая… Обыкновенная. Со снегом и морозами.
— Холодная?
— А зимой никогда тепло не бывает. Как ни крути, а без теплых штанов и валенок не обойтись.
Виено махнула рукой. Бесполезно разговаривать с Майкки – ворчунья, каких свет не видывал, хотя по натуре – добрейшей души человек. Наверное, ворчунья из-за того, что в деревне живет. Вечно в хлопотах, да заботах, все своими руками, своим трудом добывать надо.
Виено и Ауне живут в поселке, с точки зрения Майкки они являют собой образ белоручек и интеллигенток, совершенно непригодных для деревенской жизни. Но это, конечно же, не так. И Виено, и Ауне много лет жили в деревне, знают, почем вкус сельской жизни, просто так уж сложились их судьбы, что обеим выпало жить в поселке. В гости к Майкки они наведываются довольно часто. Иногда проездом, иногда специально – как сейчас, в день рождения старшей сестры. А за малиной надумали ехать уже по приезду, наслышавшись деревенских пересуд о том, что ягод в это лето – тьма.
— Сначала сети поставим, а потом уж за малиной пойдем. Надо хоть на уху наловить, мужиков в чувство привести, — Майки задумчиво осматривала берег в поисках удобного места для постановки сетей.
Мужики вчера, как всегда, погуляли на славу. Сегодня стонут и по очереди ходят, держась за голову, к баку с холодной колодезной водой. С них сегодня ни рыбаков, ни ягодников не получится – только мычат, да с боку на бок переворачиваются. Так что свежая ушица к вечеру им действительно не помешает.
Сети кинули благополучно, почти у самого берега, по две штуки в каждой юнте, которых всего-то три и получилось.
— Ну, теперь можно и за ягодами, — заключила Майкки, деловито трижды поплевав на последнее пуйккари в сетке.
Лодка упруго ткнулась в берег и уже через несколько секунд ягодников встретил кровожадный комариный дивизион.
— Не знаю, как ягод, а комаров здесь хватает, — Ауне торопливо растирала по рукам и лицу комариную мазь. Комаринка была настолько вонючей, что комары мигом отлетели от Ауне и с удвоенной яростью навалились на сестер.
— Ауне, мне тоже дай намазаться… Жрут, гады, немцы, сволочи… — Виено яростно отбивалась от атак назойливых насекомых.
Майкки, как ни в чем не бывало, деловито суетилась с тарой под ягоды. Казалось, что до комаров ей и вовсе дела нет.
— А ты что, не будешь мазаться? – освобожденная от кровопийц Виено протянула Майкки тюбик со спасительным кремом.
— Ну, вот еще… Меня потом муж в постель не пустит… Да и привыкла я. Пусть грызут, дурную кровь высосут.
— Насчет дурной, это ты верно! – весело блеснула Виено карими глазами: — У тебя ее с избытком!
— Шуруй по ягоды, острячка, — Майкки слегка поддала под зад взвизгнувшей сестре пластмассовым ведром.
Женщины разбрелись по малиннику. Через минуту из кустов уже доносились восхищенные возгласы, треск сучьев и позвякивание эмалированных ведер, коими были экипированы Ауне и Виено. Ягод было действительно много. Крупная, сочная, налитая рубиновым соком малина звала все дальше в глубь кустарника, она чуть ли не сама падала в посуду, в некоторых местах ягоду приходилось собирать двумя руками.
Поначалу сестры перекрикивались, а потом, увлеченные сбором, замолчали. Только треск и качающиеся вершинки кустов обозначали их присутствие в малиннике.
Ауне собирала ягоды двумя руками, мысленно распределяя еще не сваренное варенье по банкам и полкам. Что-то надо оставить себе, что-то послать дочке в город. На первое время можно и немного, а потом еще. А то раздаст все подругам. В общагу, как в паровозную топку: что ни кинь, все пропадет. Лучше Ауне сварит варенье, распределит его по маленьким баночкам и будет почаще отправлять дочке посылки. Так-то оно надежнее. И сахару надо не забыть купить, а то ягод, видно, сегодня будет немало. Ведро – точно…
Рядом с Ауне – шагах в десяти – собирала ягоды Майкки. То, что это Майкки, а не Виено было понятно по тому, что ее ведро не брякало. Потому что пластмассовое. А вот Виено собирает метрах в пятидесяти левее, оттуда постоянно слышно побрякивание.
— Майкки, а мы завтра поедем еще за ягодами?
Сестра, видимо, призадумалась, так как хруст затих.
— Я просто хотела узнать, может стоит и завтра съездить, а то потом вдруг погода испортится или мы не сможем приехать, — Ауне поспешила выложить сестре побольше аргументов, что бы та склонилась в пользу поездки.
Майкки почему-то молчала, но, судя по шагам, направлялась к сестре.
«Согласится, куда она денется», — подумала Ауне удовлетворенно. В это самое мгновение он подняла глаза, и увидела то, отчего ее волосы встали дыбом, а дыхание перехватило так, что легкие готовы были взорваться: вместо Майкки из кустов торчала мохнатая, бурая голова медведя. Голова гневно сверкала маленькими глазенками и морщила в оскале нос и верхнюю губу, испачканную переспелым малиновым соком. Ауне почти не дышала от испуга. На ватных ногах она медленно повернулась к медведю спиной, выдохнула, наконец, застрявший в легких воздух и рванула с места со скоростью, которой позавидовал бы иной легкоатлет.
— Мед-ведь-ди-ди, мед-ведь-ди-ди, — шептала она на бегу, перескакивая через пни и колдобины. Наконец, Ауне прорвало, и над малинником разнесся добротный женский визг, от которого иногда лопаются мужские барабанные перепонки. Ауне неслась к берегу и кричала почти не переставая. Сестры быстро поняли, в чем дело, побросали ведра и тоже припустили к берегу. Через несколько секунд женский визг над малинником стал трехголосым.
Ауне первой добежала до лодки, с ходу перелетела через борт и, гремя ведром, которое она так и не выпустила из рук, упала на дно. Виено подбежала к лодке, с удивительной легкостью столкнула ее на воду и сама вскарабкалась на борт.
— Бери весла, Ауне! Бери скорее весла! Он следом бежит!
Едва Ауне сделала мощный гребок от берега, из кустов с треском вылетела Майкки. Она бросилась вслед лодке прямо в воду, подняв при этом тучу брызг и оглашая берег истеричным воплем:
— Меня забыли-и-и! Меня забыли-и-и!
Сестры в лодке вновь взвыли не своими голосами и поспешили на помощь к сестре. Через несколько секунд Майкки добралась до спасительного борта. Буквально в это же мгновение на берег вывалился косолапый. Он ревел и метался по кромке воды как разбушевавшийся деревенский пьяница, которому на танцах разбили нос. Медведь вставал на задние лапы и, как будто угрожая, махал передними в сторону лодки.
Сестры, оцепенев, смотрели во все глаза на выкрутасы животного. Из оцепенения их вывела новая атака медведя, который бросился в воду и вплавь стал преследовать лодку.
— Ауне, греби! – в один голос взвизгнули Виено и Майкки.
Ауне, обезумевшая от страха, беспорядочно шлепала веслами по поверхности воды так, будто впервые с ними управляется. Дистанция между медведем и лодкой стала быстро сокращаться. Майкки схватила рулевое весло и встала в позу изготовившегося к смертельной схватке воина индейского племени ирокезов, а Виено со всей дури забарабанила по эмалированному ведру Ауне ковшом для черпания воды из лодки. Кроме всего прочего, сестры почти не переставая, вопили в три горла.
Развязка наступила так же быстро, как и началась. Первый удар веслом пришелся по воде, совсем рядом с медвежьей мордой – Майкки слегка поторопилась. Зато от второго удара по лбу косолапому весло развались аж на три куска. Медведь, опешив, замотал головой и получил в это время еще два удара – остатками весла и метко запущенным эмалированным ведром. Косолапый как-то странно хрюкнул, развернулся к берегу и на глазах ошеломленных сестер вдруг… ушел под воду. Через секунду он снова всплыл, вытянул к небу морду и снова погрузился в воду. На этот раз навсегда.
Минут пять сестры молча приходили в себя. Майкки пыталась дрожащими руками вынуть из пачки папиросу. Когда у нее это получилось, большей проблемой оказалось чиркнуть спичкой. Наконец она справилась с волнением, прикурила, с облегчением затянулась и выдохнула вместе с облаком дыма:
— Кажись, мы его грохнули…
— А? – Виено все еще сжимала в руках черпак.
— Грохнули, говорю… Ну, убили, значит…
— Ой, девки, вряд ли, — заголосила Ауне: — Сейчас как всплывет!
— Да ни хрена он не всплывет, — остудила сестру Майкки, глядя на водную гладь. В том месте, где исчезла голова хищника, расплывалось алое пятно.
— Мы ему башку пробили, — заключила Виено.
— Ага, у него череп – будь здоров и пулей не всегда пробьешь, — Майкки посмотрела на босые исцарапанные ноги сестры: — А где твои сапоги?
— Где же им еще быть? В малиннике, конечно!
— Елки-палки! Новые сапоги потеряла! Я их Ваське только на той неделе в «Автолавке» купила!
— Если бы я из этих сапог не выпрыгнула, меня бы медведь уже доедал. А сапогами твоими бы зажевывал! – Виено обиженно отвернулась от старшей сестры: надо же, вместо того, чтобы сестру пожалеть, она о сапогах печалится!
— Все равно жалко. Сапоги-то совсем новые. Надо потом пойти их поискать…
— А вот это вы уж без меня, как-нибудь!
— Девки, хватит вам спорить! Найдутся эти чертовы сапоги вместе с ведрами, — пришедшая в чувство Ауне попыталась урезонить сестер.
— Два-то найдутся точно, а вот третье уже вряд ли. Утонуло. – Майкки печально вздохнула, вспомнив, что убыток, причиненный ее хозяйству, не ограничивается утерянными сапогами. Но по поводу метко запущенного в медведя ведра выговаривать Виено не стала.
— Домой, что ли, двинем, или как? – Майкки вопросительно посмотрела на сестер: — Сети-то рановато еще снимать…
— Домой, конечно, домой – затараторила Ауне: — Мужиков отправим и ведра искать, и сапоги, и сети снимать. А с нас на сегодня приключений хватит!
Мужики встречали ягодниц у порога. Они уныло сидели рядком на крыльце и, переговариваясь вполголоса, покуривали папиросы. Увидев сестер, переглянулись.
— Что такие смурные и почему так скоро? – Василий, по праву хозяина, первым поинтересовался о причинах быстрого возвращения.
— Медведь попутал… — нехотя ответила Майкки, заранее предполагая, что ее поднимут на смех.
— Медведь? Какой еще медведь? – Василий опешил.
— Обыкновенный. С лапами и в шкуре. Не плюшевый же…
— Что-то вы бабы блажите! Откуда там медведю-то взяться? Может, попутали что?
— Тебе бы так попутаться, в штаны бы наложил!
Через несколько минут мужики были в курсе всех приключений сестер в малиннике. Они нукали, недоверчиво переглядывались и чесали затылки. Что-то в этой истории явно не клеилось, не вписывалось в привычные рамки. Однако за сетями, ведрами и сапогами им пришлось-таки собираться.
— Так и не поверили, — сказала Майкки, глядя вслед мужикам, идущим гуськом по тропе к берегу.
— Может не совсем, но поверили. Иначе с чего бы Василий ружье с собою потащил? – резонно подметила Ауне.
— А-а! Черт с ними. Не верят – не надо. Пошли, что ли, ужин готовить…
Мужики вернулись с озера часа через три. Василий ввалился в дом, поставил в угол двустволку, черпанул ковшом воды, напился, утер рукавом подбородок.
— Ну, вы, бабы даете! Медведя-то и впрямь грохнули!
— Это как? – хором спросили сестры.
— А очень просто. Он вам в сети попался. Тянул юнту, пока тянулась, а потом уж сети его утянули… Капроновые, крепкие. Да и по башке вы ему здорово врезали. Так что Богу душу косолапый отдал…
— Вот это да… — восхищенно сказала Виено: — Поехали за ягодами и за рыбой, а вышло, что поохотились.
— Рыбы тоже в сетях полно. И ведра с ягодами нашли. Только вот сапога одного нигде найти не могли, пришли на берег да и утопили тот, что нашли. Чтобы не обидно было… А стали лодку отталкивать, смотрим – второй сапог из глины торчит… Мы и его утопили.
— Не сапоги и были! Пять рублей всего-то стоили… Новые купим! – Майкки подмигнула Виено.
— А где медведь? – вмешалась в разговор Ауне.
— На берегу. Мужики с него шкуру сдирают. Там уже вся деревня собралась. Идите, да посмотрите. Да оденьтесь получше, вы ведь теперь в героях числитесь, — Василий хохотнул и, взяв из кладовой топор, направился во двор. На пороге он остановился и обернулся:
— Кстати, к свежатинке сто грамм полагается! Вы уж подсуетитесь там, бабоньки, а то мы уже устали с вашим трофеем возиться.
— Подсуетимся, не переживай. Вот только оденемся поприличнее – и в сельпо. Там нас, поди, уже ждут!
До первого снега не смолкали в деревне разговоры о происшествии в малиннике. Потихоньку весть расползлась и по остальным деревням и поселкам, обрастая по пути новыми подробностями, так что некоторое время спустя Майкки, Ауне и Виено слушали эту историю от других людей, с трудом узнавая себя.
А медведи с тех пор в этом малиннике не появлялись. То ли испугались, то ли просто нашли место поспокойнее, где не водятся такие крикливые и отчаянные бабы.
