Рассказ
Иван Иванович Пересудный в чудеса не слишком-то верил. Будучи от природы человеком приземленным, не очень стремящимся к высоким материям, он довольно скептически относился ко всякого рода прорицаниям, предсказаниям и ясновидениям. Иван Иванович всегда с удовольствием зубоскалил над людьми, сверяющими собственную жизнь по звездам, верящими в предначертания и в судьбу, хотя в глубине души, как и всякий, верил. Верил во что-то бесформенное и неопределенное, чему не дать ни описания, ни характеристики. И вера эта его угнетала более, чем вдохновляла.
Иван Иванович втайне, где-то в потемках своего, даже не сознания — подсознания, завидовал людям верующим. И не важно, во что они верили, важно, что они в своей вере определились, а Иван Иванович так и не пристал ни к одному берегу. В любой вере он находил недостатки и условности, затрудняющие жизнь, хотя, вместе с тем, видел в разных религиях и много привлекательного. Так, Иван Иванович в молодости ничего не имел против мусульманского многоженства, а иногда, когда начальство заедало выше всякой меры, помышлял и об индульгенциях.
Однако, как ни крути, Иван Иванович на момент нашего повествования, так и не позаботился о том, чтобы душа его обрела хоть какое-нибудь плохонькое бессмертие.
Как-то раз, отдыхая летом в деревне, Иван Иванович встретил странную старуху.
Он, как обычно, возвращался с утренней рыбалки, шлепая босыми ногами по холодной и скользкой от росы тропинке. Иван Иванович наслаждался чудным утром, сулящим жаркий день, радовался жизни и жирным окуням, насаженным через жаберные крышки на веточку, которые приятно отягощали руку.
Насвистывая что-то себе под нос, он чуть было не столкнулся со старушкой, стоящей на краю тропы. Иван Иванович аж всхлипнул от неожиданности, так внезапно эта старуха возникла как бы из ниоткуда. Между тем бабуля — божий одуванчик — мило улыбалась Ивану Ивановичу, ее глаза, полные выцветшей голубизны, прямо и приветливо смотрели на него.
— Куда спешишь, милок, куда торопишься?
— Да вот, на рыбалке был, — перевел дух Иван Иванович.
— Вижу, вижу… Да я не о том спрашиваю. Куда жить спешишь-торопишься, без оглядки несешься?
— Это как? — Иван Иванович опешил.
— Да вот все бегаешь, а о душе, милок, забыл. Да-а-а. Забыл. Но помни, помни нашу встречу — тебе уже недолго осталось…
— Что? Да ну тебя, бабка! Каркаешь тут! — Иван Иванович собрался было идти дальше, но бабулька крепко схватила костлявыми пальчиками его руку и зашептала каким-то зловещим шепотом:
— От воды умрешь, Ваня, от воды…
Иван Иванович вырвался и засеменил по тропинке мелкой рысцой, поскользнулся, да шлепнулся со всего маху в мокрую траву. Только и услышал вслед: «Апрель вижу…»
А когда встал, старухи и след простыл, только чуть примятая трава на краю тропки медленно расправлялась.
С тех пор минуло два года. Иван Иванович дважды терял покой и встречал апрель как на войне — в полной готовности ко всяким неожиданностям. Долгими бессонными ночами он изобретал все более совершенные способы борьбы с судьбой. Иван Иванович располагал, как ему казалось, достаточной информацией, чтобы оказать ей сопротивление: ему нужно было продержаться всего тридцать дней, чтоб одиннадцать месяцев жить спокойно. Но в эти тридцать дней Иван Ивановичу надо было исключить всякую возможность умереть от воды.
Он забросил весеннюю рыбалку, весь апрель пил только дважды кипяченую воду, сам готовил и соблюдал во время приема пищи величайшую осторожность, чтоб не захлебнуться ненароком в ложке с супом.
Иван Иванович стал выходить в отпуск исключительно в апреле и целыми днями отсиживался дома, стараясь не попадать под дождь. Он не мылся целый месяц, рассказывая близким выдуманные им самим истории о лечении каких-то неведомых болезней именно в апреле и только такими методами, какие применял.
Родные не очень-то реагировали на причуды Иван Ивановича — у каждого свои «вывихи», тем более, что в остальные месяцы года он был вполне нормальным и даже каким-то повеселевшим, бодрым и полным сил. Видимо, делали они вывод, такое лечение шло ему только на пользу.
Вот и в этом году, утомленный изнурительной борьбой с неизвестностью, Иван Иванович ждал конца проклятого им месяца. До мая оставались считанные дни, на исходе были и силы Иван Ивановича. В этот год он превзошел себя, взяв практически под полный контроль все, что касается воды и сфер ее применения.
В приподнятом настроении — не сегодня, так завтра закончится бой — Иван Иванович вышел покурить во двор. Он теперь курить не боялся, знал, что не от табака ему суждено умереть. Вообще, рассуждал иногда Иван Иванович, полезно знать минимальные параметры опасности, чтобы ее избежать, Если, конечно, все это действительно имеет место. Иногда Иван Иванович крепко сомневался, чего греха таить, в том, что предсказанная ему гибель действительно правда, но как человек упорный и в то же время осторожный, перестраховывался. Тем более, что за время своей борьбы он основательно завяз в мистической литературе и оккультных науках, сделав для себя вывод, что не все так просто на белом свете, как расписал в своей теории происхождения видов дедушка Дарвин. И место высшим силам, видимо, какое-то отведено. Нельзя сказать, что Иван Иванович стал человеком религиозным, но в вере во что-то сверхъестественное он укрепился.
Иван Иванович наслаждался чудным апрельским вечером. Чуть подморозило, воздух был свеж, чист и необыкновенно прозрачен.
Иван Иванович стоял у подъезда, с наслаждением чередуя затяжки сигаретой с упоительными глотками весны.
Вкус к жизни просыпается весной. А для Ивана Ивановича весна была временем борьбы за эту самую жизнь. «Ничего не поделаешь», — рассуждал Иван Иванович: «У каждого свои проблемы в жизни. Кому-то весна — счастье, кому-то — сплошные проблемы. Кто-то умирает весной, так и не узнав, почему именно в это время, а я знаю. Судьба. Может, для того и сказано мне это, чтоб я мог бороться с ней? Может, я не должен просто так умереть, и у высших сил на мой счет особые планы?».
Иван Иванович даже гордился собой немного — не каждому дано вот так вот знать свой конец.
И вдруг Иван Ивановича осенило. Он неожиданно понял, что вся его борьба — полная ерунда: ведь он взял в учет только одно из физических состояний воды, напрочь позабыв про лед, пар, снег… «О, боже…» — только и успел подумать Иван Иванович.
Огромная сосулька, весом в добрых полцентнера, сорвалась с козырька крыши и, ускоряясь по вполне земным законам физики, с высоты девятого этажа обрушилась на бедную голову Иван Ивановича…
***
Хоронили бедолагу как и принято, через три дня. Охали и ахали: такой человек и такая смерть нелепая! А в день похорон было солнечно и ясно — май вступал в свои права с первого дня решительно и неумолимо.
