Массовое, узаконенное по распоряжению Айво Халлиста, собственника Пряжинской зверофермы, и Сергея Вилкова, ее директора.
17 ноября на Пряжинской звероферме начался забой. По моей информации сейчас в живых осталось несколько сотен норок и лис.
Мы обращались к губернатору Парфенчикову с просьбой проявить милосердие к животным и отдать их зоозащитникам, но губернатор остался глух к нашим просьбам. В ответ на мое заявление он написал, что доверяет профессионалу и специалисту, министру сельского и рыбного хозяйства Лабинову. Зря. В интервью гражданскому активисту Флеганову, на вопрос о том , как будет происходить забой, Лабинов сказал: «Существует технология забоя, когда животных усыпляют». Флеганов спросил: «Вы узнавали у собственника, какими химикатами будет осуществляться забой?» Лабинов: «Он называется дитилин».
Профессионал и специалист сельского хозяйства не имеет права не знать, что дитилин – это не усыпляющее средство, не наркоз. Дитилин по фармакологическому действию относится к миорелаксантам — курареподобным препаратам. Он не только не обладает ни малейшим обезболивающим действием, но и обостряет болевую чувствительность. Животное не бьется и не кричит, потому что дитилин парализует конечности, мышцы шеи и голосовые мышцы. Животное гибнет от удушья в течение двадцати минут или часа, находясь в полном сознании.
Но это — узаконенное жестокое убийство. Никто не привлечет к ответственности за убийство дитилином в нашей стране. Потому что наркоз, который в цивилизованных странах применяют на зверофермах вместе с дитилином, стоит очень дорого. На нем разоряться владельцы звероферм не хотят.
Когда я поняла, что живыми нам животных не отдадут, и губернатор отстранился от этой проблемы, я обратилась к организации «Забытые животные», которая в комментариях к моему посту от 11 октября, щедро обещала проплатить и ветеринара, и наркоз. Однако когда дошло до дела, они отказались от обещанного. Объяснив это тем, что деньги можно потратить на что-то более полезное.
Мы пытались выкупить животных, не всех, хоть каких-то. С Вилковым и Халлистом связывались и жители Карелии, и Москвы.
Но нам не дали их купить. Был бизнесмен, готовый выкупить и отпустить всех животных, но озвученная сумма в 11-12 миллионов за всех животных оказалась серьезным тормозом и для него.
Единственным человеком, который мог реально повлиять на ситуацию, был губернатор Парфенчиков. Но, видать, его религиозность, а вместе с ней и чувство глубокого сострадания к страждущим и несчастным, оказались лишь фальшью. Он мог и велеть отдать животных зоозащитникам и велеть их продать, хоть в каком-то количестве или, на худой конец, распорядиться о наркозе, чтобы 10 тысяч животных не страдали, но…
И не надо распыляться о том, что это частное предприятие и он не мог и бла бла бла… Мог! Вмешался же в ситуацию в Сунскому бору. Мог, так как республика давала Халлисту 27 миллионов, которые он не понятно куда дел. Рейтинг губернатора взлетел бы мгновенно, поступи он гуманно, внемли он сотням обращений в его адрес по поводу спасения зверей. Плохие имиджмейкеры? Нелюбовь к братьям нашим меньшим? Слепая вера Лабинову, что животных просто усыпят и они не будут страдать? Задайте эти вопросы ему лично.
Журналист Маркелов написал в своей статье, которая вышла на днях, что на звероферме никого нет, даже сторожа, кроме животных, последних, ожидающих своей участи. Они мечутся по клеткам, они предчувствуют, что страшная и мучительная смерть в самое ближайшее время придет и за ними. Их никто не спасет. Жизнь животного ничего не стоит в нашей стране. Ни Халлисту, ни Парфенчикову, ни Лабинову, ни Вилкову они не будут сниться в страшных снах. Это люди с очень устойчивой психикой, непробиваемые, я бы сказала.
Над зверофермой витает смерть. Любой может поехать и посмотреть, на сколько это страшно и на сколько правдиво то, о чем я пишу. Для того чтобы убедиться своими глазами во всем этом ужасе, не надо даже проходить через центральный вход и заходить на частную территорию, нарушая закон. Все видно через забор, в котором множество проходов, лазеек и дыр.
Не покупайте шубы. Не берите грех на душу.
