Предприниматель Валентин Леташков: «Это – дурдом! И я не знаю, как с этим бороться»

Имя предпринимателя Валентина Леташкова известно в Петрозаводске многим. Он первый в России организовал автобусные туры в Швецию, Данию, Францию, Великобританию и другие европейские страны и продолжал этим заниматься даже в кризисные годы. Однако совсем недавно Леташков выступил в Интернете с петицией, адресованной главе Федеральной службы судебных приставов Артуру Парфенчикову, с требованием отменить решение его карельских подчиненных о запрете на выезд предпринимателя за рубеж из-за долгов по банковским кредитам.

«Черника» встретилась с Валентином Леташковым и попросила его объяснить, почему его больше не выпускают за границу, и чего он хотел бы добиться своей петицией.

– Я занимаюсь своим делом с 1991 года, – рассказал предприниматель. – Эта работа связана с приобретением автобусов, на которых мы возим туристов. Поскольку я покупал автобусы не российского, а иностранного производства, то делать это приходилось за валюту. Когда в стране был относительно стабильный валютный курс, то и наша деятельность была стабильной. Даже еще в 2012 и 2013 годах мы довольно активно собирали туристические группы. Ежемесячно мы возили по две группы: одна из них отправлялась в Стокгольм – это была самая короткая поездка, а вторая – либо Копенгаген, либо Норвегия, а еще Германия, Франция и даже Великобритания. С этих доходов мы рассчитывались по всем кредитным обязательствам.

В 2013 году нам понадобилось обновление автобусного парка, и нам опять потребовались кредиты. Кредиты мы нашли,  часть из них в валюте, купили тот автобус, который нам был нужен, и оформили его в залог. А когда пришло время рассчитываться, курс уже был не 38 рублей за евро, а 80, и сумма наших долгов увеличилась более чем вдвое. Полностью рассчитаться было невозможно, даже вернув кредиторам все заложенное  имущество, которое пришлось зачитывать ниже реальной стоимости, поскольку тогда настал такой период, когда из-за отсутствия денег никто ничего не покупал. Либо покупал за копейки, в два-три раза дешевле реальной цены. Но поскольку нужно было рассчитываться по кредитам, мы так все и раздали, и долги, естественно, остались.

Казалось бы, что делать дальше? На мой взгляд, в такой ситуации есть один разумный способ – как-то реструктуризировать долги. Хотя, конечно, сейчас какой-то график реструктуризации составить невозможно, ведь никто не может сказать, когда восстановится платежеспособность населения, когда люди привыкнут к тому, что 60 рублей за евро – это уже нормально, и меньше не будет. Дома же сидеть люди не станут годами? После кризиса 1998 года так ведь и было: посидели пару лет, подумали, но все равно поехали за границу.

– Платить-то Вы ведь не отказываетесь? И, как я понимаю, сейчас перед Новым годом, в «высокий сезон» могли бы вполне получить какой-то доход от туров в Финляндию и Скандинавию?

– О том и речь. Меня сейчас судят за то, что я сейчас не плачу. А сейчас все не платят. Все стоит. В соседнем магазине – ювелирка: скидки до 50%, и никто ничего не покупает. Даже парикмахер у меня знакомый и тот сидит без работы, потому что люди втрое увеличили период между стрижками. Те, кто с меня требует деньги, разве этого не знают? Вот почему я часто и вспоминаю небезызвестные слова Лаврова (министр иностранных дел России – прим. «Черники»). Это единственная фраза, которая точно характеризует то, что происходит в государстве.

Когда речь идет о нескольких обанкротившихся предпринимателях или компаниях, можно применять жесткие меры – это их ошибка: сами что-то не просчитали. Но когда идет практически эпидемия банкротств, неплатежей и возникновения долгов, я считаю, это – общенациональная катастрофа, и здесь подход должен быть другой. Государство должно признать: да, это мы виноваты, потому что не вы, предприниматели, допустили падение рубля и не вы вводили санкции. Те сотни тысяч должников, которых сегодня третируют, нуждаются в защите государства, а этой защиты нет. Раз уж государство не прощает мне долги, которые возникли, во многом, по его вине, то Бог с ними – отработаю, но мне нужно для этого больше времени. И введение запрета на выезд в тот самый момент, когда у меня уже была собрана пара небольших тургрупп в Стокгольм на новогодние праздники, от которых я мог бы получить какой-то дополнительный доход и поделиться им с банками, – самое глупое, что можно было сделать в целях увеличения моей платежеспособности.

– Валентин, но Вы ведь, наверняка, общались с судебными приставами, которые запретили Вам выезд за границу. Они его чем-то мотивировали? Их логику можно понять?

– Я общался, был у начальника Отдела судебных приставов N1 по Прионежскому району, и мне было четко сказано: если мы тебя не накажем вот таким образом, нас заподозрят в коррупции. А у меня возникает тогда вопрос: может, меня вообще расстрелять, чтобы точно не было никаких причин для подозрения? И вот как тут опять не вспомнить министра Лаврова? Кто создал такую систему?

– То есть судебные приставы просто действуют по тем правилам, которые им придумали?

– Да, но кто писал такие правила? Такое впечатление, что это и есть те самые люди, которым Лавров адресовал свою фразу.

– А на Вашу петицию кто-то отреагировал? На нее вообще обратили внимание?

– На петицию, конечно, обратили внимание сотни людей. Но петиций ходит сегодня много, и, конечно, людей больше трогает, когда больному ребенку нужна инвалидная коляска. А запрет на выезд из России какому-то предпринимателю многим не кажется какой-то острой темой, хотя если бы люди вчитались в петицию, они бы поняли, что речь идет не только обо мне, а о том, что государство проводит сегодня такую политику, которая вызывает недоумение и протест. И из комментариев к петиции видно, что многие не понимают, почему так по-идиотски выстроена политика по отношению ко мне, как к предпринимателю. Получается, что те, кто ввел запрет моего выезда за границу, дискредитируют официальную власть, придавая ей какой-то дурацкий оттенок.

– Лично мне, Валентин, Ваша ситуация напоминает историю с рыбаком, у которого забрали сеть и запретили выходить в море, но при этом требуют отдать деньги за снасти.

– Это – дурдом! И я не знаю, как с этим бороться.

– Но как бы Вам хотелось видеть развитие ситуации?

–  Я бы видел развитие ситуации таким образом: допустим, тот же самый судебный пристав или какой-то служащий, который курирует мою ситуацию с долгами, сел бы вместе со мной обсудить, сколько времени мне потребуется на погашение этих долгов. Я бы мог перед ним ежемесячно отчитываться о каких-то доходах, и мы бы смотрели, какую сумму я бы мог отчислять в счет погашения долга, и чтобы при этом не встал бизнес.

Но в любом случае, первым шагом должна стать отмена запрета на мой выезд за границу. Я ведь сейчас просто надену валенки, сяду на печку (как пенсионер и ветеран труда имею на это полное право) и буду, как Иванушка-дурачок: по щучьему велению, по моему хотению, несите мне мешок золота для расчета с банками! Только в сказках такое бывает.