Шутки шутками, но вот уже более двух месяцев нет с нами Александра Петровича. Исчез глава. Испарился, словно и не было его вовсе. Сзади остались митинги за его отставку, ушло в прошлое гатчинское иго, сгинули прочь верные его товарищи. Еще не все, но, видимо, выметет новая метла и их, ибо таков удел всех новых метел — выметать старые кадры из, с позволения сказать, избы. И заметать в нее новые.
Я сейчас даже навскидку не возьмусь сказать, кто остался. Китоподобный Громов уплыл уже пару лет назад. Галкина арестовали перед самой отставкой Петровича. Полковник Подопригора брошен, видать, на подпорку новых гор. А идеолог Певганен, словно перхоть, исчез вместе с главой. Неспроста ж говорят, что лучшее средство против перхоти — это гильотина.
На месте покамест Матвиец да Баев. Но долго ль быть им здесь? Я не пророк и не политический аналитик, но, думаю, не долго. Над Матвиецом сгустились тучи Парфенчикова гнева, вызванного кривобокостью процесса расселения людей из аварийного жилья. А Баева местные, в принципе, не сильно любят. И без вышней поддержки выдавят они его из Карелии, как майонез из тюбика. Ох, выдавят.
На место старых приходят новые. Близкие, знакомые, свои. Кто-то учился в той же школе, кто-то работал на такой же работе, а кто-то почему-то приехал из Бурятии. Наверное, это нормально. Все так делают. Сергей Леонидович, вон, за год разогнал всех степановских, окружил себя добрыми товарищами. И Александр Петрович окружил себя товарищами. Нелидов один не успел. То в поезде человека подобрал, то чей-то совет послушал. Доверчивый был, наивный, песни пел. Кто-то говорил, что он воспринимал Карелию как дачу. Большую дачу, на которой можно повесить гамак, разжечь мангал и отдыхать радостно. И где теперь тот Нелидов?
Кстати, про друзей Петровича местные товарищи по партии говорили недоброе. Как-то свысока отзывались. Мол, нет у них ни кругозора, ни уровня, ибо из района они понаехали. Не из Питера, а с-под Питера. И размах, мол, у них районный, и цели сельские, и методы топорные. И приехали они с их местечковыми замашками к нам, в целую что ни на есть республику. А в республике так нельзя. Ну да, не исключено, что это зависть в них говорила. Не знаю.
Что до Артура Олеговича, то гонит он не только приезжих. Они-то как раз, наверное, испаряются сами. Взмахивают крылами и улетают к новым берегам. В первую очередь, гонит врио местных. Взял и изгнал Улич. За что? Чем провинилась Валентина Васильевна? Что не так делала в должности социального зама? Вот же они вместе рядом сидели в театре кукол на церемонии врученья «Онежской маски». Сидели, улыбались, а на следующий день Улич заменили на Подсадник. Для нас, может, это шило на мыло, а для Парфенчикова, видимо, вопрос принципа. Как для папы Дяди Федора выбор между Матроскиным и мамой. Маму-то он давно знал, а кота этого в первый раз видел. Лариса Анатольевна училась с Артуром Олеговичем в одной школе. Чуть помладше. Но тем ведь она, наверное, и милее.
Сразу избавился врио главы от Дениса Косарева и Ерванда Хидишяна. Говорят, скоро может прогнать и Анну Позднякову. Нравились ее деловые качества предыдущему губернатору. А нынешнему она пока, видимо, качества эти проявить не успела. Или не глянулись они ему. Хмуро ходят тучи, практически, над каждым обитателем карельского Олимпа. Рассказывают, что оставшиеся, собираясь вместе, грустят и говорят что-то вроде: «Эх, не прав Олегыч. Против системы идет. А против системы идти нельзя». Забывая, видимо, что уже не они, а он олицетворяют эту систему.
А еще, говорят, дом правительства нынче в народе нарекли Парфеноном. Мол, все по капитану Врунгелю: как вы лодку назовете, так она и поплывет. А о чем, спрашивается, можно было говорить при губернаторе, начинавшимся на Ху? Да, ни о чем. Срам один.