Как амбиции взрослых, равнодушие и непрофессионализм чиновников ломают психику детей.
На сайте УФССП Карелии был опубликован пресс-релиз: «Несовершеннолетний ребенок, которого отец скрывал на острове, передан матери». По словам судебных приставов, им пришлось отправиться на остров в деревню Лонгасы (Заонежье), чтобы, по решению суда, вернуть матери её шестилетнего сына, которого отец решил воспитывать в спартанских условиях вдали от цивилизации.
Срок для добровольного исполнения решения суда истек 12 октября. Однако должник Михаил Логинов, про историю которого «Черника» подробно рассказывала, — требования не исполнил, и сына матери не передал. Поэтому в управлении ФССП по Карелии решили провести операцию по спасению ребенка с привлечением сотрудников полиции, матери несовершеннолетнего ребенка и ее представителя.
По версии приставов, экспедиция выдвинулась в Заонежье 26 октября рано утром. «Без малого шесть часов в пути по автодороге, далее группа пересела на катер и через полчаса все прибыли на остров, где и проживали отец с сыном. «Судебные приставы сначала убедились, что в доме кто-то есть. На стук и требование сотрудника полиции открыть дверь никто не отреагировал. Тогда было принято решение вскрыть помещение», — утверждается в пресс-релизе.
Тем не менее, редакция «Черники» располагает аудиозаписью, как проходила эта операция…
Итак, — почти заброшенная деревня, завывает штормовой ветер. К берегу пристает катер МЧС, из которого высаживается десант из 10-12 вооруженных людей в форме и в касках. Все направляются к дому, где, по мнению приставов, отец скрывает ребенка. Как оказалось, там находились двое несовершеннолетних. Делегацию из окна увидел подросток и начал звонить отцу, который уехал на работу. Полицейский, им оказался майор Пронин, дергает за ручку двери – та заперта. Подросток через дверь растерянно говорит, что дома взрослых нет, и что отец хочет поговорить со старшим. Подросток спрашивает у полицейских их номер телефона, по которому отец мог бы связаться с ними, однако в ответ слышит – «02!» Людей в погонах, которые обязаны соблюдать законность, ничего не интересует, они ставят несовершеннолетнему ультиматум и вскоре начинают ломать дверь…
Полную версию аудиозаписи можно прослушать здесь.
«Случилось всё 26 октября, примерно в начале двенадцатого. Посмотрев в окно, я увидел толпу, большая часть которой была в форме полицейских в касках и бронежилетах с автоматами и пистолетами, — рассказывал корреспонденту «Черники» несовершеннолетний Максим (имя изменено, — прим. ред.). — В дверь они не постучали, а сразу стали дергать за ручку с криками – «открывай дверь, это полиция!». А на вопросы что вам надо, говорили только: «Открой дверь, а то вскроем её». Я, естественно, очень испугался и растерялся. Начал звонить отцу и спрашивать, что делать. У нас уже был обыск в этом году, искали какое-то оружие и наркотики, правда, ничего не нашли. Да и откуда им взяться-то у нас? После того как они взломали дверь, ворвались к нам в дом и оттеснили меня в сторону, не давая мне войти в комнату, где был мой младший брат, который тоже очень испугался и спрятался под кровать, вошли какие-то женщины, в том числе и пристав-исполнитель. И только спустя некоторое время в дом вошла наша мама. Непонятно тогда, зачем нужно было устраивать весь этот цирк, если мама могла бы подойти к двери и сказать, что это она приехала. Конечно, я сразу бы тогда открыл ей дверь. Но она почему-то этого не сделала. Оказалось, полицейских — Пронина и другого по имени Иван Ростиславович — послала прокуратура. Они приехали отдельно для того, чтобы опросить меня по противоправным действиям Шамина, который отталкивал меня от мамы в суде. И вот те двое полицейских созвонились с папой и договорились о встрече с ним и со мной для опроса, а пристав в это время заполняла какие-то бумаги. В итоге они увезли моего брата, даже не дав попрощаться с ним, а я и два участковых поехали на место работы папы в Кижи, где мы дали показания по угрозам Шамина. Я всю дорогу не мог успокоиться и плакал даже чуть-чуть».
Действительно, на аудиозаписи не слышно ни голоса, ни звука матери запершихся в доме детей. Не слышно и дамы-пристава в каске, зачитывающей постановление. Не слышно представителя опеки, лишь требовательные, не терпящие возражения крики полицейских.
Корреспонденту «Черники» удалось дозвониться до майора Пронина, правда, не по номеру – 02, а по его личному — мобильному.
— Василий Валерьевич, здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Найдется у вас пятнадцать минут для комментария по одному из событий, в котором вы принимали участие?
— Пятнадцать минут? Это ужас. Нет, времени нет, к сожалению.
— Я представляю онлайн-журнал «Черника», к нам обратился житель острова…
— Логинов?
— Да, Логинов. Хотелось бы узнать о вашем, так сказать – мероприятии у него.
— Так, по этим мероприятиям я комментарии давать не буду.
— Вам лучше со мной поговорить, что бы я ничего неправильного не написал.
— Можете писать все, что угодно, я комментарии давать не буду.
— Можете обосновать ваш отказ?
— Это мое личное мнение, я не хочу общаться по этому поводу с журналистами. Все.
— То есть 51 статья? Я правильно понимаю?
— Да, все верно.
— Еще раз, вы воспользовались 51 статьей Конституции (Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом)?
— Да.
— Я вас услышал, всего хорошего.
— До свидания.
Очень жаль, что Василий Валерьевич отказался разговаривать с журналистом. Мы всего лишь хотели поинтересоваться: знает ли полицейский инструкции, предписывающие правила поведения и действий правоохранителей в подобных ситуациях? Особенно при работе с несовершеннолетними.
Есть своя версия произошедшего у самого Михаила Логинова (орфография и пунктуация сохранены):
«С 18 октября я каждый день названивал в службу приставов, мечтая и сам узнать о прибытии туда исполнительного листа на досудебный порядок общения с детьми. И что вы думаете, мне отвечали приставы? Что, пока из суда ничего не придёт, да ещё и три дня на проверку — не будет никаких действий пристав предпринимать. У меня имеется аж с десяток аудиозаписей со звонками в службу приставов, к Галямову, к Киннеру, к Везикко, в суды, где я прошу о помощи. Мать не звонит детям уже год, и только одна просьба всегда звучала из уст отца-«спартанца» — помогите связаться с матерью! В своем пресс-релизе приставы пишут: «Необходимо заметить, что заявители еще в мае 2018 года обратились к главному судебному приставу Карелии и пришли на совместный личный прием детского омбудсмена Геннадия Сараева».
Здесь, можно сказать, Сараев фактически расписался в своём вмешательстве в спор родителей, порождённый экс-омбудсменом Старшовой. А учитывая находящееся в Следкоме заявление о ложном доносе Сараева, и обыск в нашем доме в марте этого года… и своём. Впереди — запрос ЗК к Главе Карелии о соответствии занимаемой должности Сараева. Кстати, А.О.Парфёнчиков (не глава Карелии, а следователь следкома, — прим. ред.) позавчера лично позвонил мне и разъяснил, что нет иммунитета для уполномоченных по правам детей. Посему материалы уехали в ОВД на предварительное расследование. Вспомнилась народная сказка про вершки и корешки: Как в этой сказке — так и в моей истории. Сперва омбудсмен Старшова решила лично поехать на «секретное» изъятие детей (в прошлом году) — и вышло, как всегда, ужасно для судеб детей. А затем уже омбудсмен Сараев решил лично не ехать (указав на деликатность истории моей семейной драмы), доверив чуткую операцию в «надёжные руки» … ну вы же можете сами послушать — и заодно «подставил» и Галямова и Воробъёву (с Опеки ПТЗ) — в общем, снова одни корешки. И хочется добавить: когда-то меня поразила история из школьной программы о трёхстах спартанцах… С радостью услышал как-то во время урока сына, что и сейчас имя Спартака в почёте. И как-то грустно стало понимать, что имя Спартака связано в пресс-службе ФССП Карелии лишь с образом нищеты. Впрочем, сам Спартак был раб.
Ну и ещё совсем мелочь — обошлись без понятых. Кстати, позже Везикко (судебный пристав, ведущая исполнительное производство – прим. ред.) вероятно, в панике выслала мне аж два акта, в которых количество понятых менялось на каждой странице от 0 до 2, на выбор. Ну, и малыш просто спрятался под кровать от страха».
Действительно, Михаил Логинов предоставил редакции «Черники» копии двух актов совершения исполнительных действий, составленных приставом на одно и то же производство. «Это как? – задается вопросом Михаил. – Она «на коленке» подогнала под законность эти два документа, а затем сама не понимая, отправила мне оба акта?»
Полностью акты можно посмотреть здесь.
По словам Логинова никто за ним не гонялся по озеру, как утверждают приставы. Он договорился с полицейскими о встрече, дал интересующие их объяснения и все.
Вместо послесловия
Редакция «Черники» не вмешивается в семейный спор родителей. Однако в пресс-релизе ФССП по Карелии говорится: «…заявители еще в мае 2018 года обратились к главному судебному приставу Карелии и пришли на совместный личный прием детского омбудсмена Геннадия Сараева и руководителя УФССП России по Республике Карелия Андрея Галямова, поведав историю про свою многодетную семью, где один из детей проживает с отцом, хотя суд вынес решение (которое тогда еще не вступило в законную силу) – ребенок должен проживать с матерью. Взыскатель была на приеме очень взволнована и поделилась своими мыслями. Мать утверждала, что ребенок находится в ситуации психологической опасности – ему пять лет, он должен посещать детский сад и получать необходимое развитие для своего возраста. Но отец решил по-другому — ребенок должен воспитываться в «спартанских» условиях и жить с ним на острове…»
Тогда возникают вопросы ко всем участникам событий. Почему мама стояла в стороне, когда полицейские взламывали дверь? Она же так печется о психологическом состоянии маленького сына? Почему отец, решивший воспитывать детей вдали от цивилизации, не создал достойных бытовых условий? Почему не вмешивались в полицейский произвол представители опеки? Почему полицейские позволяют так себя вести с несовершеннолетними в глубинке республики? Почему в составе экспедиции не было ни медика, ни психолога, раз ребенок, по мнению мамы, находился в опасности? Почему возникают странные документы-двойники у пристава? Вывод напрашивается один: все участники этой непростой истории не столько защищают детей, сколько тешат свои амбиции.
