Тема паллиативной помощи умирающим людям многие годы находилась в тени. Но в последнее время у нее появился известный спикер – Нюта Федермессер, руководитель центра паллиативной помощи в Москве. Она ездит по домам престарелых, ПНИ и различным центрам, пропагандируя идею о том, что последние свои дни человек, физически обреченный на скорую смерть или живущий, но фактически «умерший» для общества, имеет право и должен получить достойный уход и облегчение страданий. Она открывает широкой аудитории двери закрытых некогда учреждений, помогая менять систему. Но на примере маленького карельского города мы покажем, как далеко нам до открытости, когда мы говорим об организации паллиативной помощи.
Все, что касается так называемого дома сестринского ухода, а проще говоря, приюта для старых и больных в Кондопоге, окружено тайной. Вроде бы информация в интернете есть – но ни адреса, ни образца договора, ни фотографий дома и комнат. Вроде бы вот он, дом – но войти туда ни-ни. Вроде бы вот она, хозяйка – но поговорить с ней, как в кино, можно только в присутствии адвоката. Вроде бы вот он, адвокат – но имя его называть нельзя, для журналиста мало времени, да и вопросы он задает такие, как будто допрашивает.
«Гнилой, но нужный»
В «Чернику» обратился Виктор Логинов, который полтора месяца находился в «доме сестринского ухода» в Кондопоге, известного как «приют Гольдфейн» или «дом ухода в Кондопоге». Он инвалид 1-й группы, пожизненно прикован к кровати, престарелая мама скоро встретит 90-летие и не может за ним ухаживать.
ЦИТАТА из письма Виктора Логинова:
«Хочу также немного пояснить свою линию и смысл всех моих действий по отношению к заведению Гольдфейн! Дело в том, что тот её способ заработка, конечно, гнилой, но нужный для людей, а вот государство не смотрит за такими дельцами! Отсюда и происходят такие (типа) сестринские уходы!
Не может государство заботиться об инвалидах и пенсионерах, пусть частные дома будут, но контролируйте их, откуда берутся такие ценники за проживание 22000 т.р.? И почему набивают стариков как сельдей в бочку!
И хочу также сказать, что нельзя набирать стариков и старушек, как это делает Гольдфейн, которых не могут контролировать сиделки! Нельзя закрывать людей в комнатах, тем более привязывать к кроватям и покидать их на ночь!»
Виктор уверен, что такие частные заведения нужны, но утверждает, что приют в Кондопоге не соответствует, в частности, нормам пожарной безопасности. И если, не дай бог, что-то случится, погибнут все.
Виктор рассказал о том, что при нем в доме ухода проживали престарелые и больные мужчины и женщины пожилого возраста, в том числе парализованные и с нарушениями психики. Девушки, которые помогают немощным, стараются, но режим работы таков, что им трудно справляться с нагрузкой, потому что у каждой из них есть дети, а работа по сменам требует больших усилий. Однако, как нам удалось выяснить, в приюте хоть и наблюдается текучка, ведь нагрузки и физические, и эмоциональные здесь тяжелы, но есть и те, кто трудится несколько лет. Женщины называют себя волонтерами, работают по сменам, по двое.
Мы уточнили, что питание здесь организовано неплохое, готовят прямо в доме. Постельное белье хоть и не новое, но чистое. Обстановка скромная, но максимально приближена к домашней. В комнатах есть телевизоры, вайфай. Дом деревянный, добротный, теплый. В одной из комнат площадью 25 кв. м четыре кровати, тумбочки, стол, стулья.
Хозяйка, которая содержит приют, дает объявления о покупке памперсов для взрослых, размещает объявления о приеме стариков на личной страничке «ВКонтакте», в пабликах других районов республики, а также имеет группу в сети.
Солидный опыт
Несколько лет назад Ирина Гольдфейн организовывала подобный приют в квартире дома на пр. Калинина. Об этом писала районная газета «Новая Кондопога», которая проводила расследование, писала запросы в различные инстанции, журналист побывал в этой квартире, но привлечь внимание надзорных органов не удалось. «Дом сестринского ухода» существует уже более 6 лет, опыт наработан солидный.
Затем, хотя контролирующие органы никаких претензий не предъявили, Ирина Гольдфейн свернула деятельность в центре города и переехала в частный дом на окраину.
Где до сих пор благополучно занимается приемом стариков, услуга востребована, сюда привозят людей из населенных пунктов республики, а также есть примеры, когда «пациенты» поступают из районных больниц. Как это возможно — не совсем понятно, вероятно, врачи в районных больницах «подсказывают» родственникам, куда определить близких.
То, что проблема ухода за престарелыми, безнадежно больными, нуждающимися в постоянном уходе людьми существует, это очевидно. До недавнего времени паллиативная помощь в нашей республике, как и в стране, находилась в зачаточном состоянии, особенно в районах. Сегодня, с открытием в Петрозаводске паллиативного центра, с выделением средств на организацию паллиативных коек в районных больницах положение дел начинает поправляться. Однако пока существуют подобные частные приюты для стариков, куда нога проверяющих не ступала, где больные с букетом диагнозов находятся без постоянного контроля со стороны медиков, это не перестанет волновать общественность.
Яркий пример — так называемый дом сестринского ухода в Кондопоге. Виктор Логинов вел активную переписку в соцсетях с Минздравом Республики Карелия, чтобы получить ответы на свои вопросы по лекарственному обеспечению. Удивительно, но ответственное лицо министерства в этой переписке называет приют «учреждением», хотя оно не числится в реестре организаций, оказывающих социальные услуги в республике, который опубликован на сайте республиканского Минсоца.
Аренда койко-места
Каков же статус частного приюта? Адвокат сказал, что закон не нарушается, «все прозрачно», Руфь Гольдфейн (дочь Ирины) зарегистрировалась как индивидуальный предприниматель и заключает договора на аренду койко-мест, а не оказывает услуги.
Мы запросили договор у Виктора Логинова, который проживал в приюте больше месяца, и каково же было наше удивление, когда никакого договора у него на руках не оказалось. А как же ссылка на прозрачность, спросите вы. Отвечаю: как выяснилось, официальная регистрация ИП в налоговой случилась только 14 февраля 2020 года. Что же из этого следует? Никуда не деться и нужно признать: все предыдущие годы Ирина Гольдфейн занималась благотворительностью и принимала людей абсолютно бескорыстно. На всякий случай я посмотрела в списке Форбс, ведь только очень состоятельный человек может себе позволить меценатство в таком масштабе, но не нашла нашей землячки среди миллионеров. На вопрос: «Почему вы занимаетесь таким непростым делом — уходом за стариками и больными?», моя собеседница не ответила.
Состава правонарушения нет
Виктор Логинов пояснил, что его проживание в приюте оплачивалось, но никаких документов при этом не предоставлялось, у него имеются квитанции о переводе с банковских карт.
Отдел МВД по Кондопожскому району на запрос администрации Кондопожского района, куда обратился Логинов, ответил, что состава административного правонарушения в действиях Ирины Гольдфейн не обнаружено.
Нет состава административного правонарушения… Пытались ли полицейские установить, у всех ли проживающих (проживавших) в приюте есть те самые договора «аренды койко-мест», а если нет, то на какие средства хозяйка приюта занимается оказанием помощи старикам — ухаживает, покупает продукты и лекарства для них, стирает, оплачивает расходы на электричество и теплоснабжение, платит жалованье сиделкам и так далее. А ведь те, кто там находится, имеют родственников, которые регулярно платят за стариков, у которых есть пенсии.
На любой срок, с питанием и уходом
Еще один вопрос, который напрашивается: соответствует ли то, чем занимаются в приюте, заявленному виду деятельности в свидетельстве о регистрации предпринимателя?
В свидетельстве мы видим код 55.20 «Деятельность по предоставлению мест для краткосрочного проживания». Это означает, что предприниматель может предоставлять «места клиентам для временного проживания на ежедневной или еженедельной основе, с предоставлением отдельной площади, состоящей из полностью меблированных комнат или помещений с местами для проживания и сна, а также с местами для приготовления и потребления пищи, с кухонными принадлежностями и полностью оборудованной кухней».
То есть это должно быть что-то, напоминающее хостел, где люди живут день или неделю, по ходу сами могут что-то приготовить. Разве сюда, в соответствии с законодательством, входит гарантированное 3-разовое питание, заправка постели, смена постельного белья и ежедневная уборка, предоставление кулинарной продукции и напитков? И разве при краткосрочном проживании речь может идти о предоставлении (цитируем Общероссийский классификатор видов экономической деятельности) «домов и меблированных или немеблированных квартир для долгосрочного проживания, обычно на ежемесячной или ежегодной основе»?
На самом деле деятельность приюта больше подходит под ОКВЭД 87.90 «Деятельность по уходу с обеспечением проживания прочая».
По свидетельству Виктора Логинова, он находился в приюте с 16 декабря 2019 года по 4 февраля 2020-го, то есть 7 недель и два дня, всего 51 день. Что-то изменилось с 14 февраля, когда зарегистрирован ИП? Где гарантия, что сегодня проживающие в доме старики находятся там короткий промежуток времени?
О милосердии за деньги не спорим
На самом деле стоимость проживания в приюте не так высока, она даже ниже, чем в других. Мы не будем спорить о милосердии за деньги. Во всем мире отлажена система, когда государство берет на себя заботы об оказании паллиативной помощи и финансирует эти затраты из бюджета. Если же в нашей стране сложилась ситуация, когда паллиативная медицинская помощь стала развиваться только в последние десятилетия, то понятно возникновение частных платных структур.
Есть спрос — есть и предложение. Но то ли влияет отсутствие законодательной базы, то ли закрытость мест оказания паллиативной помощи, но в обществе велики недоверие и скепсис по отношению к частным заведениям. И здесь важно, как они себя позиционируют.
В центре Кондопоги работает зарегистрированное частное АНО СОГ «Благо», которое не скрывает ни своего адреса, ни помещения, ни договора об оказании услуг, ни условий для приема пожилых, здесь частыми гостями стали волонтеры из православного прихода, проводят концерты к праздникам, чаепития, в группе выложены фотоальбомы. Можно прийти и узнать о расценках, обсудить детали.
А на окраине города работает частный «дом сестринского ухода», закрытый для посещения, не публикующий никаких документов (договор, форма справки от врача), фотографий, информации о своей деятельности, зато имеющий своего адвоката. Хотя, конечно, это можно объяснить тем, что «Благо» возникло недавно, а приют Ирины Гольдфейн — гораздо раньше, поэтому здесь понимают, что без адвоката не обойтись.
Пожарных для проверки не пустили
Но вернемся к пожарной безопасности. Вот ответ на запрос «Черники» из Кондопожского отдела надзорной деятельности. Мы интересовались, проводились ли проверки пожарной безопасности в приюте, ведь есть информация о скученности, о том, что там узкие проходы, что есть люди на втором этаже и т.д.
Нам объяснили, что это частный дом и войти в него с проверкой инспектор может только с разрешения хозяйки. Но профилактическую беседу сотрудник ОНД провел. Вот его впечатления: «Как сотрудник, отвечающий за профилактику в отделе, по указанию руководителя, с данной гражданкой в феврале проводил профилактическую беседу у неё дома, вручил памятки и два АДПИ, все, что мне показалось подозрительным, я доложил руководству. Гражданка вела себя дружелюбно, сама пригласила к себе, все подробно выслушала, по её словам, вопрос пожарной безопасности у неё не на последнем месте».
Виктор Логинов сообщил, что сотрудник ОНД побывал у него в паллиативном центре и поговорил с ним.
25 февраля Ирина Гольдфейн вместе с адвокатом побывали в отделе надзорной деятельности и дали свои пояснения представителям госпожнадзора. По словам адвоката, последние остались удовлетворены. Действительно, представители приюта побывали в контролирующей организации, это подтвердили в Кондопожском ОНД, но оценку полученным пояснениям в ведомстве давать не стали, потому что так и не смогли побывать с проверкой в самом здании, где расположен приют. Верить на слово, конечно, можно, но отвечающие за безопасность профессионалы предпочли бы все увидеть своими глазами.
Со слов Ирины Гольдфейн, в доме три выхода, из комнат на первом этаже, где проживают старики и больные, также есть несколько выходов. «Если что случится, то за минуту помещения будут покинуты», — говорит адвокат. Также со слов Ирины Гольдфейн, в доме есть огнетушители.
Однако представители одной из организаций Кондопоги, которым удалось побывать в этом приюте, утверждают, что нормы квадратных метров на человека для подобных мест, где содержатся старики, не соблюдены. Ирина Гольдфейн рассказала, что при расчете стоимости койко-места учитывается норма 4 кв. м на человека. Адвокат уточнил, что в Карелии норма на человека — 10,5 кв. м, а в СИЗО — 3 кв. м. Вероятно, мы должны радоваться, что норма СИЗО превышена на целый метр.
Существенно, что в доме нет печей, отопление паровое, а котельная находится на участке рядом с домом. Мы также выяснили, что сиделки в доме находятся круглосуточно, на втором этаже живет и хозяйка с мужем, дочерью и зятем, поэтому, как говорит адвокат, в случае чего всех спасут.
Самое тяжелое? Когда умирают
В беседе с Ириной Гольдфейн и ее адвокатом мы узнали, что они думают о неприятных отзывах в Интернете. Каждому хорошим не будешь, говорят они. И с этим трудно не согласиться. И с тем, что насильно в приюте никого не удерживают, тоже не поспоришь.
Логично предположить, что если бы у родственников были претензии к работе приюта, скажем, они обвиняли бы Гольдфейн в причинении смерти по неосторожности, то, имея на руках договора об «аренде койко-мест», убитые горем родственники могли бы требовать компенсации в суде. Но о таких делах нам неизвестно.
Отвечая на вопрос о том, что самое тяжелое в работе с пожилыми больными людьми, Ирина Гольдфейн сказала: «Когда умирают», а адвокат прокомментировал в том смысле, что пару раз был с Ириной Фридриховной на опросе в Следственном комитете по факту смерти пожилого человека. «Если в действиях моего доверителя был бы криминал, то безусловно возникло бы уголовное дело. Но доследственная проверка в обоих случаях заканчивалась вынесением постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия состава преступления или события…» Адвокат уточнил, что предоставлялась медкарта умершего, если она имелась в наличии, данные о том, какие лекарства человек получал; прием лекарств осуществляется только по назначениям врачей, по графику; в случае необходимости вызывают врача, скорую помощь. Также собеседницы поделились впечатлением о том, что люди остаются благодарными, так как состояние помещенных в приют родных не ухудшается, питание и лекарства своевременно…
Представители приюта считают жалобы Виктора Логинова пустыми: он этим проблемы оказания паллиативной помощи не решит, а серьезные государственные органы отвлекаются. «Мы ведь еще и в прокуратуру будем давать объяснения», — добавляет адвокат.
Смотрите из положения лёжа
Как понять, соответствует ли какое-либо паллиативное учреждение норме? Чтобы ответить, руководитель центра паллиативной помощи в Москве и фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер в одном из своих видеообращений (https://www.youtube.com/watch?v=BGcMZ9y3weE&feature=emb_rel_pause) советует задать самому себе вопрос: а смогли бы вы оставить здесь своего родного человека или остаться сами? Когда вы представите себя лежащим на кровати и зададитесь этим вопросом, то сразу отпадёт все лишнее. Если вы видите только белый прямоугольник потолка, то мир сужается до рамок, в которых каждый предмет, человек, движение и взгляд имеют огромное значение.
Так вот, ответить на этот вопрос я не смогла. Создается впечатление, что приют для стариков в Кондопоге полностью бесконтролен. Ведь ни общественность в лице, скажем, журналистов, ни государственные контролирующие органы в лице сотрудников ОНД попасть на частную территорию не могут. Это не настораживает? Не вызывает вопросов? Особенно если речь идет о беспомощных людях.
Если бы передо мной когда-то встал вопрос о выборе паллиативной койки, то самый первый вариант для рассмотрения — это государственное учреждение. Вот и Виктор Логинов сегодня находится в паллиативном центре в Петрозаводске и доволен, как ему рассчитали дозировку лекарств, без которого он не может обходиться из-за болевого синдрома, и условиями, которые созданы здесь.
«Как в санатории», — говорит он. Могут ли так же сказать те, кто находится в «доме сестринского ухода» в Кондопоге? И когда уже контролирующие органы республики и общественность обратят внимание на то, что происходит в подобных «учреждениях», где проводят свои последние дни безнадежно больные люди, парализованные, с ментальными расстройствами, часто – с болевым синдромом.
Каждая семья по-своему ответит на вопрос, как организовать уход за таким больным родственником, но у каждой раньше или позже возникнет необходимость обратиться за квалифицированной паллиативной помощью в специализированные организации. Хотя бы для того, чтобы выехать в отпуск или командировку, отдохнуть, заняться собственным здоровьем, уделить внимание своим детям и близким. И здесь выяснится, что сделать это даже за деньги не так легко. Непросто жить, еще труднее умирать.
