Любая война разделяет людей по принципу «свой-чужой». И если война между государствами разделяет людей по государственному, этническому или религиозному признаку, то в войне гражданской такое разделение может иметь куда более глубокие и извращенные формы. Разделение на своих и чужих может проходить где угодно и как угодно: между селами и деревнями, друзьями и близкими знакомыми, родственниками и членами семьи. Границы враждующих сторон проходят не только по лесам и болотам, но, в буквальном смысле, по улицам, дворам, домам и умам.
Граница по дворам и по судьбам
Примерно так произошло в 1918 году в Виенан Карьяла, где столкнулись сразу несколько идей и взглядов на будущее Прибеломорской Карелии. Само по себе это обстоятельство имело весьма трагические последствия: и без того малозаселенный, этнически однообразный край (где каждый каждому — если не близкий, то дальний родственник) был вовлечен в идеологическую войну, в которой он сам стал первым и главным пострадавшим.
С запада пришли финны, которых поддержала часть населения, настроенного на европейский уклад. Но были и другие карелы, которые видели свое будущее не в союзе с Финляндией, а в союзе с Россией. Какой она будет, пока было не очень понятно: то ли вернется монархия, то ли установится Белая республика, то ли Красная. То ли вообще на старых руинах возникнет нечто новое.
Часть карелов, как уже упоминалось выше, традиционно тяготели к восточным промыслам: ловили на Белом море рыбу, варили соль, строили, охотились, потихоньку заселяя и осваивая земли, с которыми, естественно, они связывали и свое будущее. Отсюда было куда дальше до Финляндии и куда ближе до русского Поморья, посему и интересы этой части прибеломорских карел были связаны исключительно с востоком. И они никак не вязались с интересами карелов-западников.
Ветераны первой мировой
В конце 19 и в начале 20 столетий карелов-мужчин активно привлекали на государственную военную службу. Тут необходимо отметить, что карелы из Виена, не потерявшие еще на тот момент своей связи с поздним средневековым военным прошлым народа, весьма охотно поступали на военную службу. В них еще «в полный рост» жил дух карелов-воинов, восточных викингов, привычных к мечу, а не плугу.
Из армии в родные края возвращались уже совсем другие люди, обладающие не только опытом воинской службы, но и новыми взглядами на мироустройство, новыми знаниями, опытом общения с другими народами империи. Конечно же, такое перевоплощение из крестьян в солдаты не проходило бесследно. Не говоря уже о том, что многим карелам довелось побывать не только на фронтах Первой мировой войны, но и поучаствовать в революционных событиях в Петрограде. И домой возвращались люди, в принципе готовые к кровопролитию и к мысли, что достижение каких-то целей возможно через применение силы.
И было бы по меньшей мере странно, если бы бывшие солдаты русской армии, сполна хлебнувшие окопной военной правды, с распростертыми объятьями вышли навстречу белым финнам, которые привели в Виенан Карьяла тех, кто совсем недавно стрелял в этих солдат: немцев.
Роковая ошибка
Роковая ошибка финнов именно в вопросе выбора союзников сыграла с ними же злую шутку. Это во внутренней Финляндии немцы были более или менее понятными друзьями и союзниками, приводить их в Прибеломорскую Карелию нельзя было ни при каких обстоятельствах. При всей, казалось бы, близости ментальности прибеломорских карелов и финнов, их культуры и стертости границы между народами, все-таки карелы были другим народом, с другими базовыми ценностями, установками, взглядами и сложившимся укладом жизни. И в системе этих ценностей на момент 1918 года немцы были врагами. Пусть и далекими, и в общем-то ничего плохого карелам не сделавшими, но все-таки врагами. Это инерция царского наследия, мировой войны и жизненного опыта, от которых просто невозможно было открестится и избавиться в одночасье.
Впрочем, такое было время. А во времена смуты оружие и военная сила всегда были лучшим аргументом. Финны, пришедшие в Виенан Карьяла с оружием и готовностью помочь братьям-карелам с освобождением от наследия царизма и агрессией большевизма, посеяли еще большую смуту и раскол среди карелов, которых, как уже говорилось выше, финны поделили по образцу и подобию Финляндии: на белых и красных. Безо всяких полутонов и оттенков…
Кто за кого и кто с кем
Если расчленить на составляющие всех участников событий столетней давности, мы получим интересную картинку, где есть белофинны, противостоящие красным, русской белой гвардии и англичанам, окопавшимся в Кеми; красные, противостоящие всем остальным участникам и сторонам конфликта; русская белая гвардия, которая не воспринимает Виенан Карьяла как субъект права вообще и воюет против красных и белых финнов; англичане, которые мыслят более цивилизованно, видя будущее Карелии как независимой территории и при этом воюют против белых финнов и красных, союзничая с белогвардейцами.
Вот и получается, что в этом хаосе событий и страстей, где между собой воюют силы, в принципе очень схожие в конечной точке (разгром большевизма) — финны, белогвардейцы и англичане, только красные имеют вполне осознанные цели, они сплочены в борьбе с разобщенным противником, который все больше вязнет во внутренних интригах и противоречиях.
Красная или белая империя?
Крах белого движения в России был изначально предрешен не только потому, что плохой и устаревшей была идея, а в том, что идея эта имела опору на имперский фундаментализм, нерушимость и неделимость России, как государства, на подавляющую силу оружия. Часть белогвардейцев говорила о республике, часть мечтала о возрождении монархии, но ни первые, ни вторые даже не допускали мысли о праве народов России на самоопределении. О праве народов на собственные государственные образования. О праве народов идти своим собственным путем, говорить на своих языках и опираться на свою культуру.
По сути, что красные, что белые отстаивали разные формы одного и того же явления — имперского доминирования центра над огромной территорией, заселенной сотнями народов и этносов. Они боролись за право эксплуатации, дальнейшего порабощения, интенсивного обогащения за счет использования и разграбления этих земель и народов. Хотя при этом красные тонко манипулировали общественным сознанием, суля народам свободу, крестьянам землю, солдатам мир.
В принципе, красная идея в чистом виде (равенство, братство, свобода) не так и плоха. Вопрос тут в ее достижимости (на начало 21 века человечество так и не приблизилось к ее реализации), в способах реализации (красный террор) и в том, кто и как ею прикрывался для достижения власти, а не для реализации самой идеи.
Карельский легион
Именно в условиях такой разобщенности карелов в Кеми в 1918 году под руководством англичан началось формирование Ирландского Королевского Карельского полка, или Карельского легиона, как его еще принято называть в историографии.
Полковник британской армии Филипп Дж. Вудс, вставший во главе полка, оказался не только блестящим кадровым британским офицером, но и неплохим мемуаристом, на основе воспоминаний которого профессор истории Ноттингемского университета Ник Барон написал книгу «Король Карелии. Полковник Ф. Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.».
В предисловии к русскому изданию Филипп Вудс охарактеризован так: «Дизайнер, авантюрист, профессиональный военный и политик — Филипп Вудс, «король Карелии», стал свидетелем и непосредственным участником многих драматических событий начала XX в. В 1901 г. Вудс отправился добровольцем на англо-бурскую войну. Скатерти и простыни, созданные по его дизайну, ушли на дно вместе со злополучным «Титаником». В шторме политической борьбы вокруг предоставления независимости Ирландии он присоединился к лоялистскому движению в Ольстере и участвовал в подготовке вооруженного восстания против республиканского Дублина, а с началом Первой мировой войны вступил в британскую армию и был награжден за мужество, проявленное в битве на Сомме. В 1918 г. Вудс получил назначение в британский экспедиционный корпус, направленный на север России, где стал яркой фигурой карельского национального движения. В 1920-е гг. он был членом парламента Северной Ирландии, а в 1930-е гг., переехав в Англию, невольно оказался на периферии британского фашизма».
Терра инкогнита
Можно по-разному относится к этой книге. Кто-то видит в воспоминаниях Вудса своего рода записки британского колонизатора, который симпатизирует карелам (как туземцам), вставшим под его начало, кто-то ловит себя на мысли, что Вудс подражает многим европейским писателям того времени, повествующим о приключениях европейских первооткрывателей и колонизаторов при освоении новых земель, кто-то выковыривает из текста фактические ошибки и преувеличения автора.
Бесспорно только одно: история формирования и действий Карельского легиона, дух той эпохи и сражения, в которых приняло участие подразделение, без воспоминаний Вудса канули бы в Лету, стерлись бы в истории, как в ней стираются все «неудобные» для идеологии страницы, не нашли бы своего внимания, изучения и понимания событий тех лет.
Книга интересна не только с точки зрения понимания истории Гражданской войны в Виенан Карьяла, она просто интересна тем, как автор описывает карелов и Карелию, как взгляды коренного, цивилизованного европейца, коим является полковник Вудс, меняются в окружающих его декорациях Прибеломорской Карелии, как он начинает понимать сокрытые до этого истины, как сравнивает Карелию, Россию с Европой, как к автору постепенно приходит понимание, что карелы и Карелия для него по-прежнему остаются «терра инкогнита».
Последние из могикан
Ну а если мы немного отвлечемся от темы повествования, то выясним одну интереснейшую, с точки зрения истории Российской империи, деталь: Карельский легион был единственным подразделением, сформированным на территории России, которое последним вышло из Первой мировой войны. Можно сказать, что Карельский легион был последним полком, который оказался верным союзническому долгу и продолжал сражаться в рамках Первой мировой войны даже тогда, когда рухнула империя, когда большевики заключили с Германией Брестский мир, когда от войны с немцами отказалась Белая гвардия, а Антанта потеряла в лице России мощного союзника. Грубо говоря, Карельский полк в одиночку отдувался за всю Россию, осрамившуюся на мировой арене своим позорным выходом из войны и союзнического договора.
Более того, Карельский полк сражался до полной и окончательной победы (с точки зрения целей и задач Первой мировой войны). То есть вплоть до полного разгрома финнов и немцев и выдворения их с территории Прибеломорской Карелии.
К сожалению, теперь уже мы так и не узнаем, была ли в действиях Карельского легиона более отрицательная или положительная роль, но то, что она была роковой — бесспорно. С одной стороны Карельский полк ликвидировал то, что начинало формироваться в Ухте как самостоятельное государство или полноправная часть Финляндии. С другой — Карельский же полк открыл для Карелии новые перспективы в Гражданской войне, а позднее стал тем военным костяком Ухтинской республики, который сумел дать серьезный отпор Красной армии в 20-х годах, благодаря которому Ухтинская республика не была утоплена в крови в первые месяцы своего существования.
Продолжение следует.
