На днях в театре драмы Карелии «Творческая мастерская» официально откроется Малая сцена. Для «ТМ», который в следующем году отметит 30-тилетие, это событие вселенского масштаба. Актеры театра, находящиеся все эти годы в спартанских условиях, наконец, смогут ставить и играть спектакли параллельно на двух сценах. И пусть вторая экспериментальная, на 40 с небольшим мест. Но она позволит артистам реализовать свои задумки, познакомить зрителя с материалом, который их волнует. Как это сделали «родители» Малой сцены — актеры Валерий и Людмила Баулины. С их спектакля «Кто любит меня?» по литературным текстам Андрея Геласимова и Евгения Гришковца и началась жизнь второй сцены. Премьера постановки, профинансированной из семейного бюджета Баулиных, состоялась 18 ноября. Как семье актеров удалось осуществить идею, о которой в театре говорили на протяжении нескольких лет? Почему первой на сцену пришла «Чужая бабушка»? И станет ли финансирование спектаклей за счет самих артистов нормой для «ТМ»? На эти и другие вопросы нам честно ответили актеры Баулины накануне 1 декабря, официального открытия Малой сцены театра.
«Боже, вы – Гришковец!»
— Мне повезло быть в числе первых зрителей вашего нового спектакля «Кто любит меня?». Думаю, что история в жанре кризиса не оставит никого равнодушным. Какими бы черствыми мы сейчас не были, когда речь идет о нелюбви к маленькому ребенку, когда родной отец готов отдать в детский дом дочь, а чужая бабушка встает на защиту девочки, вступая в конфронтацию со своей дочерью и зятем, сердце екает. То, как вам удалось передать эту непростую историю женщины, гармонично переплетая тексты Андрея Геласимова и Евгения Гришковца, отдельный разговор. Но как вы вышли на этот материал? С чего началась история этого спектакля?
Л.Б. — Мы наткнулись на «Чужую бабушку» Геласимова около пяти лет назад. Прочитала – захлебнулась. Сначала хотела сделать чтецкий материал. Потом решили, что будем читать вместе с Валерой. Чуть позже прочитали материал Евгении Ивановне Кирилловой, преподавателю ВГИТМИКа, которая читала курс сценречи у нашего актерского курса. Когда дошла до места «Почему папа меня не любит?» — не могу читать. Дохожу до «А кто любит меня?» — вообще истерика начинается. Кириллова тогда сказала: «Попробуйте почитать. Не оставляйте материал».
А когда к нам приезжал режиссер, с которым мы предприняли попытку поставить пьесу «Филумена Мартурано» Эдуардо де Филиппо, он высказал свое мнение о нашем материале: «Вас перехватила эмоция, пусть она будет. Если она настоящая, правильная, она перейдет зрителям. Они будут испытывать то же самое».
Когда мы вышли на московского режиссера и актрису Ольгу Гусилетову, все сложилось. И ее, и художника Наталью Кириллову наш материал зацепил. Ольга сразу сказала, что это должна быть моя драма. Но ее нужно чем-то подкрепить. Когда режиссер приехала в Петрозаводск и увидела Валеру, она сказала: «Боже, вы – Гришковец!». Не думаю, что в нашем театре кому-нибудь в голову приходила такая мысль.
— Валерий действительно на сцене довольно похож на Евгения Гришковца. Фрагменты из «+1» очень логично вплетены в спектакль. Герои текстов Гришковца и Геласимова гармонично живут в одном пространстве, при этом существуя абсолютно параллельно друг от друга. Вы даже ни разу не смотрите друг на друга во время спектакля. Вам комфортно такое сосуществование на сцене?
В.Б. – Друг на друга мы посмотрим дома, а в спектакле мы параллельно рассказываем об одном и том же. Такова концепция режиссера. На мой взгляд, наша история очень честная. Начинается с монолога «Меня никто не знает». Затем мой герой переходит к рассуждениям: «Я всегда в центре Вселенной». Действительно никто из нас не стоит в одной точке Вселенной, никто не видит мир таким, каким вижу я. Мы — живые. Мы не движим время, мы и есть само время. Никто не знает, что там у другого внутри, чем он живет. Мой герой переживает от того, что не хочет меняться, а бабушка меняется. Почему она изменила свое отношение к чужому ребенку, попавшему к ней в дом вместе с новоиспеченным зятем? Почему кто-то из нас может, а кто-то не в состоянии отозваться на какие-то вещи? Мы взяли в работу серьезный материал, без назиданий. И все зависит от зрителя. Каждый считывает в спектакле свое. Кто-то может считать, что бабка – дура, которая испортила всем жизнь. Другие пожалеют женщину, на старости лет взявшую на воспитание и содержание чужого ребенка. Но главное, чтобы спектакль пробудил в людях эмоции. К сожалению, человечность из нас уходит. Почему бьется бабушка? Она одна тянула двух дочерей, а в итоге младшая не хочет заниматься одним ребенком своего мужа. Да, он для нее чужой, но она абсолютно не возражает, когда родной отец девочки собирается сдать ее в детский дом. У нее даже мыслей не возникает, что что-то не так. А ее мать, прожив нелегкую жизнь, даже высказать никому не может свои думы и переживания. Дочери живут своей жизнью. Только девочка садится на табуреточку и ее слушает. И этот чужой ребенок становится в результате нужнее, ближе собственных детей.
За счет семьи Баулиных
— Думаю, что зрители считают все смыслы, заложенные в спектакле. И видеоинсталляция им в помощь. Художник-постановщик Наталья Кириллова создала на маленькой площадке удивительное пространство, раскрасив его в яркие краски. Ваши герои сами становятся яркими, живя в этой 3D-инсталляции. Картинка получилась красивой. Вы не боялись ярких красок?
Л.Б. – Когда художник привезла ткани для моего костюма и разложила передо мной, я запаниковала: «Попугаем я еще не была». Но потом поняла, что все это было сделано под видеоряд. Когда я увидела, как по стене идет дождь, мне хотелось уйти в эту картинку.
Если бы не волновал материал, мы бы вряд ли на это решились. Очень много вещей уходит, что-то уже не сыграть в силу возраста. А этим хочется поделиться, потому что нельзя не делиться. Вряд ли кто-то откроет Геласимова и прочитает. Вряд ли кто-то будет вычленять из Гришковца какие-то определенные жесткие, честные вещи.
У ТМ в здании филармонии для репетиций всего три помещения — сцена, кабинет №5 и бывший выставочный зал. Чтобы работать параллельно актерам, нужна экспериментальная площадка. Мы, наконец, сделали из выставочного зала полноценную Малую сцену. Возможно, это даст новый толчок развитию «ТМ». Актеры, люди творческие, наверняка захотят поставить что-то свое. Но эта работа должна быть на результат. Поставить спектакль в качестве эксперимента и сыграть его один раз для зрителей для нашего театра — дорогое удовольствие.
— Вы пригласили на официальное открытие Малой сцены представителей органов власти, карельского парламента. Думаете, тронете чиновников и депутатов литературой человеческих отношений? Заставите обратить внимание на бедственное положение театра драмы, который за 30 лет так и обзавелся своим собственным зданием?
Л.Б. – Мы еще раз напомним о себе. К сожалению, наши победы на фестивалях и конкурсах, никак не сказываются на улучшении условий для артистов. Из руководства республики в последний раз у нас был тогда еще глава Карелии Александр Худилайнен. За пару месяцев до отставки он сказал: «Я все понял. Мы вас не бросим». Это было сказано человеком, который начал погружаться в наши проблемы. Когда новые власти начнут погружаться?
Мы опять начали свой поход с Законодательного собрания, где министр культуры недавно пытался представить доклад «Развитие театра драмы». В результате, ничего о развитии нашего театра мы не услышали. Рассмотрение этого вопроса в карельском парламенте перенесли на 6 декабря. С какими мыслями придет министр, не знаем. Мы понимаем, что у министра культуры Карелии нет сундука с деньгами, но у него должны быть какие-то убеждения, план действий. Мы возникли не благодаря, а вопреки. Существовали не благодаря, а вопреки. И даже изменив статус, став государственным театром драмы, остались изгоями. Но пока живые, нужно жить. И хочется, чтобы министр культуры был нашим лоббистом. Если театру не построят свое здание, если хотят оставить нас на Кирова, 12, министерство должно биться, чтобы для филармонии, оркестров был возведен концертный зал. Тогда бы мы привели в порядок филармонический зал, сделав амфитеатр, увеличив сцену.
В.Б. — Сегодня у нас единая статья расходов – заработная плата. Все. Специально выделенных средств на постановки нет. Мы не можем зарабатывать. У нас всего 100 мест. А как тогда жить? Когда ты живешь в кредитах, рассчитываешься по ним и пытаешься хоть немного поднять зарплату артистам?
— Вы на свою зарплату умудрились еще и спектакль поставить, и сцену открыть…
— Это очень тяжело. Нормой для театра наш порыв стать не может. Поэтому сейчас и планов на другие постановки пока нет. За сезон нужно укрепиться в этом материале, все проверить. На подходе наш сотый спектакль «Про мою маму и меня». Хочется сделать какой-то праздник, пригласить автора. И на «Кто любит меня?» мы позовем Геласимова. Гришковец уже нам ответил: «Я появлюсь». Так что мы будем продолжать крутиться. Не благодаря, а вопреки.
