Так и не получив за почти столетнюю историю республики государственный статус, карельский язык может потерять даже те зыбкие позиции, которыми он обладает в Карелии, где формально действует региональный закон о поддержке карельского, вепсского и финского языков. На состоявшемся на прошлой неделе заседании президентского совета по межнациональным отношениям министр культуры России Владимир Мединский весьма недвусмысленно высказался за сокращение количества часов, отведенных в российских школах на преподавание региональных языков. По мнению федерального министра, это позволит увеличить учебное время на изучение русского языка. «Соотношение русского и регионального языков, содержание образования должно быть однозначно в пользу русского», – заявил Мединский, и эти слова в ближайшее время могут стать сигналом к действию для федеральных и республиканских чиновников, управляющих сферой образования.
В отличие от многих других национально-государственных образований России язык титульного народа Карелии – карелов – до сих пор не имеет статуса государственного языка региона, и это обстоятельство является самым уязвимым местом в положении карельского языка в республике. Принятый еще в 2004 году республиканский закон о государственной поддержке карельского, вепсского и финского языков лишь дал юридические основания для принятия в Карелии государственных программ, направленных на изучение языков коренных прибалтийско-финских народов региона, но никакие гарантии реализации этих программ законом не предусмотрены, а поэтому государственная поддержка карельского языка всегда будет зависеть от финансовых возможностей республиканского бюджета и государственной политики в области образования. Как видим, министр культуры России готов пожертвовать региональными языками ради изучения русского, и удар по карельскому языку, не защищенному государственным статусом, может оказаться куда сильнее, чем по тем языкам, которые имеют такой статус в других республиках. По большому счету, только школа и поддерживала ростки карельского языка в Карелии, а сокращение учебных часов фактически не оставляет ему никаких шансов, ведь носителей языка среди карелов, как и самих карелов, становится все меньше.
Слова Мединского, между тем, отражают общее отношение федерального центра к языковой политике регионов. В России до сих пор законодательно закреплено развитие письменности государственных языков субъектов федерации только на основе кириллицы. И это остается более серьезным барьером на пути придания карельскому языку государственного статуса, чем даже положение Конституции Карелии, согласно которому второй государственный язык республики может быть введен только по результатам референдума. В конце концов, на своем последнем перед осенними парламентскими выборами заседании, которое намечено на 14 июля, Законодательное собрание Карелии намерено внести поправку в республиканскую Конституцию и упразднить необходимость проведения референдума для придания карельскому языку государственного статуса. А вот убедить федеральный центр в том, что государственные языки российских регионов могут использовать латиницу, будет едва ли не сложнее, чем перевести карельскую письменность на кириллицу.
В этом отношении нынешняя кампания республиканских властей по приданию карельскому языку государственного статуса больше похожа на некий предвыборный реверанс в сторону прибалтийско-финского электората. Если руководство Карелии, действительно, поставило своей целью выполнить неоднократные требования съездов карельского народа о государственном статусе карельского языка, ему нужно было бы добиваться в первую очередь изменения федерального, а не республиканского законодательства, но ждать таких шагов от губернатора, назначенного Кремлем, не приходится. Поэтому принятие конституционной поправки, упраздняющей необходимость проведения республиканского референдума, имеет скорее символический, чем практический смысл, ведь в итоге все зависит от языковой политики Москвы. А министр культуры России дал ясно понять регионам, что их языки для федерального центра стоят не на первом месте. Причем, для многих так и остался открытым вопрос: почему, собственно, господин Мединский предпочел пожертвовать региональными языками, а не, скажем, физкультурой или основами безопасности жизнедеятельности.
