А вы знали, что 18 апреля отмечают Международный день памятников и исторических мест? Таких объектов достаточно и в нашем районе, и в республике, не говоря уже о соседнем Петербурге, который к Кондопоге ближе, чем, к примеру, свой карельский Беломорск. Памятники, как правило имеют свой статус — федерального, республиканского, местного значения. Среди них есть и такие, которые статусом не обладают, созданные по инициативе снизу. Вряд ли их можно назвать народными, скорее — фанатскими, потому что их создают и содержат поклонники. И приходят к ним обычно свои — ближний круг, оказавшийся втянутым в эту ауру. Хотя этот круг может быть и массово широким и географически дальним. Как в случае с писателем Сергеем Довлатовым.
Когда вспоминают 90-е годы прошлого века, обычно их называют лихими девяностными, хотя это время было не только бандитским, но и голодным — с талонами на всё и пустыми прилавками, и жарко политическим — с путчами, демонстрациями, войнами. Однако именно в это время страна переживала и настоящий книжный бум, когда все запоем читали то, что прежде печатать было запрещено — сначала в толстых журналах, а скоро и в книжках.
Сергей Довлатов. «Марш одиноких»:
«Есть такое понятие — общественное мнение. В Москве оно было реальной силой.Человек стыдился лгать. Стыдился заискивать перед властями. Стыдился быть корыстным, хитрым, злым…
Перед ним захлопывались двери. Он становился посмешищем, изгоем. И это было страшнее тюрьмы».
Небольшой сборник рассказов с мягкой обложкой и скромным названием «Чемодан» был прочитан за один вечер, а засыпалось уже с мыслью: «Довлатов — форева…» Так, в принципе, и случилось, хотя и прошло уже три десятка лет. Ну, убил тогда Довлатов наповал своей свободой и раскованностью, откровенностью, афористичностью и чувством юмора. Он сразу стал каким-то своим. Даже биографией автора можно было не интересоваться, потому что его проза автобиографична — неоконченный филфак ЛГУ, армия, работа журналистом в Таллине и Ленинграде и экскурсоводом в Пушкинских горах, эмиграция… Вот только в России издали его первую книгу уже после смерти — тот самый «Чемодан». Конечно, потом было прочитано довлатовское все, но в последнее время началась какая-то мистика…
Март 2019 года. Питер. Гостиница в районе известных пяти углов поблизости от станции Владимирская. Окна номера выходят аккурат на памятник Достоевскому. Совсем рядом находится музей писателя, который мы, естественно, посещаем, а заодно изучаем окрестные достопримечательности. Что? В Питере, оказывается, есть памятник Довлатову и он совсем близко?
Гуляем вокруг указанного адреса — нет памятника. Как оказалось, находился он не в привычном месте — у центрального фасада, а в его торце со стороны улицы. К тому же был прикрыт поливочной машиной — Довлатов принимал душ. Хм, готовился, значит, к нашему приходу.
Еще в 2007 году на доме № 23 по ул. Рубинштейна, где жил Сергей Довлатов в 1944-1972 годах, была открыта мемориальная доска, а в 2016-м состоялось открытие памятника писателю. Каменный Довлатов замер в дверном проеме своей квартиры и с грустью смотрит на родную улицу.
По мнению питерцев, скульптура органично вписалась в концептуальный ансамбль этой интеллигенто-питейной улицы с множеством ресторанов, баров и пабов.
Интересно, что средства на мемориал выделил бизнесмен и меценат, директор холдинга «Евросиб» Дмитрий Никитин, который и заказал его у скульптора Вячеслава Бухаева. А вот с установкой возникли проблемы. По закону Санкт-Петербурга нельзя поставить памятник человеку, который умер менее 30 лет назад. Только если есть особая общественная значимость личности. Начали сбор подписей в Интернете, но двигался он туго. Тогда и подключился сын нашего известного Д`Артаньяна, Сергей Боярский, но не как директор телеканала «Санкт-Петербург», а как кандидат по общегородскому списку партии «Единая Россия» в Государственную думу. Собрали живые подписи, получили поддержку губернатора, но возникла новая закавыка — во дворе памятник было можно поставить только с согласия собственников, а сроки поджимали, поэтому установили его прямо на тротуаре, являющемся муниципальной собственностью.
И успели-таки к 75-летию писателя. Вот бы удивился Довлатов превратностям судьбы, узнав, как помогали ему правящая партия и административный ресурс. Но, положа руку на сердце, все-таки обычные люди и поклонники его творчества.
Совсем как те энтузиасты, которые в день рождения писателя проводят в Питере посвященный ему фестиваль «День Д.», который очень полюбился горожанам. Не зря же в «Марше одиноких» Довлатов написал о себя так: «Национальность — ленинградец. По отчеству — с Невы».
…После внепланового визита к Довлатову мы шли к метро. Планы на день были заранее сверстаны, загвоздка была только с вечером. Очень хотелось снова пойти в любимое арткафе «Бродячая собака» на моноспектакль по рассказам того же Довлатова — уже удивительное совпадение, но финансы поджимали — дороговато получалось на двоих. И вдруг… Почти полдень, яркое солнце, куча машин и прохожих на улице Рубинштейна, а к нашим ногам подлетает тысячная купюра. Делаем вывод, что это знак и тут же, не сходя с места, покупаем электронные билеты на спектакль, где по стечению обстоятельств как раз оказались два последних места за столиком в первом ряду. Два часа прохохотали, даже животы заболели. Спасибо, Серега!
Сергей Довлатов. «Марш одиноких»:
«Выбирая между дураком и негодяем, поневоле задумываешься. Задумываешься и предпочтешь негодяя.
В поступках негодяя есть своеобразный эгоистический резон. Есть корыстная и низменная логика. Наличествует здравый смысл.
Его деяния предсказуемы. То есть с негодяем можно и нужно бороться…
С дураком все иначе. Его действия непредсказуемы, сумбурны, алогичны.
Дураки обитают в туманном, клубящемся хаосе. Они не подлежат законам гравитации. У них своя биология, своя арифметика. Им все нипочем. Они бессмертны…
Поневоле задумаешься, выбирая между дураком и негодяем. Задумаешься и все-таки предпочтешь негодяя.
Но самое ужасное, когда он еще и дурак в придачу…»
Декабрь 2020 года. Еду на Псковщину. Планы грандиозные: Псков и монастырь в Печорах, крепость и музеи старого Изборска, а потом три дня в Пушкинских горах, где, кроме имений и могилы великого русского поэта, хочу посетить и совсем маленький частный музей в деревенском домике, который снимал Сергей Довлатов, когда работал здесь экскурсоводом. Это время он описал в своей повести «Заповедник», которую предусмотрительно захватила с собой.
После утомительной прогулки по Питеру засыпаю в электричке, идущей в Псков. Проснулась на первой и единственной остановке в Луге, суматошно выскакиваю на перрон, чтобы размять ноги. Потом самое время, чтобы взяться за книжку. Читаю первую строчку: «В двенадцать подъехали к Луге. Остановились на вокзальной площади…» Привет тебе, Сережа!
Турбаза «Пушкиногорье» находилась в трех километрах от автостанции одноименного поселка. Ну и что, что не сезон. Зато нет толп туристов. В смысле — совсем нет, на всю турбазу, состоящую из нескольких многоэтажных корпусов и коттеджей, одна.
Бросаю вещи в номере и направляюсь в Михайловское. Пешком — подумаешь, какие-то семь километров, заодно совмещу культурную и оздоровительную программу. Двигаюсь сначала по лесной тропе, потом выхожу на проезжую дорогу.
В Михайловском красота, а экскурсию для меня проводят в индивидуальном порядке. Это плюс. Минусом оказалось то, что этот был самый короткий день в году, а ведь на обратном пути хотела завернуть в Березово, к Довлатову. Смеркалось. А бродить по темному лесу в незнакомом месте, обладая топографическим кретенизмом, не захотелось. Ничего, Серега, завтра наверстаем.
Решив быть умнее на следующий день, в 6.30 уже стояла у кассы поселковой автостанции, но билетов до Петровского не было да и автобуса тоже. «Это же летнее расписание», — объяснила кассирша. Ну дают, хоть бы заклеили недействующие рейсы.
Пришлось брать такси до Петровского, потом оттуда — до Тригорского и обратно — до Святогорского монастыря, который находится, слава Богу, в самом поселке.
Но когда стояла у могилы Пушкина, снова начало смеркаться, а мне еще до турбазы добираться, через лес. Все, Серега, уже завтра у тебя буду точно.
С рассветом выхожу из корпуса и замираю — всё Пушкиногорье запорошено снегом.
Очень красиво — это плюс. Снега по колено, а все окрестные тропы заметены — это минус. И времени только до обеда, когда уходит автобус на Питер.
С территории турбазы выхожу по «буранному» следу, который идет, скорее всего, в Михайловское, а мне сворачивать надо где-то посередине и куда-то вправо. Тропы не видно, ее можно угадывать только по просветам между деревьями. Ой, а вот и следы, уходящие вправо — явно мужчина с собакой. Сворачиваю за ними. Но через некоторое время мужской след обрывается, в смысле, совсем — ни назад, ни вперед, ни в сторону. Даже соседние деревья оглядела — вдруг запрыгнул. Инопланетяне его, что ли, унесли? И кто меня водит — леший или Довлатов, который всегда заставляет поплутать по дороге к себе?
Что делать, иду по собачьему следу — собака всегда к человеческому жилью выведет. А если это волк? От таких мыслей становится неприятно и жутковато, даже хочется повернуть назад. Но срабатывает козерожистое упрямство и удача — впереди большой просвет и огромная поляна со знаком дорожной парковки. Рядом с ней маленькие домики, у самого первого указатель со стрелкой «К дому Сергея Довлатова». Ура, нашла!
Двор запорошен снегом, дом, как и будка с надписью «Касса», закрыты. Рядом сооружен просторный деревянный навес со скамейками. Но все равно атмосферно — на окрестных деревьях и строениях закреплены спрятавшиеся под пленкой листы бумаги с цитатами из Довлатова.
Читаешь знакомые фразы и улыбаешься, как будто с другом поговорил.
Неожиданно кто-то кашлянул рядом. «Интересуешься? » — спросил какой-то мужичок. Разговорились. Он начал рассказывать о музее, что создан он на частные деньги, домик выкупили у старых хозяев. О том, что здесь много туристов летом, а в августе приезжает народ на фестивали. И о том, что в пушкиногорском музее Довлатова не любили и не любят до сих пор. А сам он его хорошо помнит: «Я же Толик. Вы «Заповедник» читали?»
Вот это да! Увидеть и поговорить с живым литературным героем редко получается. Может, специально для этого Довлатов меня к себе только на третий день пригласил.
— А можно вы меня здесь сфотографируете на память?
— Да без проблем.
— А можно я вас сфотографирую?
— Да Бога ради. Покажешь, как получился?
На прощанье Толик даже предложил подвезти до турбазы «за бесплатно». Ну уж нет. Назад да по собственным же следам и сама быстро добегу — обратная дорога всегда короче.
Сергей Довлатов. «Марш одиноких»:
«Улыбающийся человек неугоден тоталитаризму. Смеющийся — опасен. Хохочущий — опасен втройне.
…Да, мир на грани катастрофы. И привели его к этой грани — угрюмые
люди…
И потому — мы будем смеяться. Над русофобами и антисемитами. Над
воинствующими атеистами и религиозными кликушами. Над мягкотелыми «голубями» и твердолобыми «ястребами»…
И главное — тут я прошу быть абсолютно внимательными — над собой!»
Февраль 2021 года. Снова Питер. Экскурсия по парадным и доходным домам вокруг все той же Владимирской. Просто так, с улицы, в такие дома и дворы не попасть без ключей от домофонов, а у экскурсовода они есть. Посмотрели доходные дома купца Каншина в Кузнечном переулке, полюбовались на «русский» дом на Колокольной улице, увидели здание северного модерна на Стремянной, а завершалась экскурсия на ул. Рубинштейна. Пройдя через «домофонную» арку у дома № 40, мы вошли в небольшой внутренний дворик, глянули на верх и ахнули — это оказался дом-колодец.
Доплатившим 100 рублей предложили посетить квартиру Довлатова. Доходим до 23-го дома, построенного более ста лет назад.
Ныряем в подъезд, поднимаемся на третий этаж и открываем дверь в жилую коммунальную квартиру под номером 34.
Входим в комнату, где когда-то жил Довлатов. Еще недавно она была обычной кладовой, потом туда вселились узбеки. Сейчас здесь постарались воссоздать писательский быт, на стенах фотографии, изображающие прежнее время. Но сохранилось угловое окно, выходящее во внутренний дворик, и выложенная зеленой плиткой печь.
Гид объяснил, что часть собранных с экскурсантов денег передают жильцам — за доставленные неудобства. Между прочим, не так давно собственник квартиры выставил ее на продажу. Но если в феврале этого года за убитую коммуналку просили 38,5 млн руб., то в марте ее стоимость увеличилась уже до 200 миллионов. Говорят, что любители Довлатова собирались ее выкупить под музей к 80-летию писателя, но таких денег у них уже не нашлось.
…Поневоле задумываешься, куда еще может занести любовь к Довлатову. Может, в башкирскую Уфу, где он родился? Или в Таллин, где тоже работал? А может быть, в Нью-Йорк, где захоронен? Мечтать-то не вредно.
Марина Бошакова.
Фото автора.
Сергей Довлатов. «Марш одиноких»:
«А истинное мужество в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду!»
