В день памяти жертв политических репрессий 1937–1938 годов сотни человек по традиции приехали в урочище Сандармох Медвежьегорского района Карелии. Траурная церемония собрала представителей общественных объединений и жителей разных уголков республики, а также гостей из-за ее пределов. Люди многих национальностей, вероисповеданий и убеждений вместе почтили память убитых минутой молчания. Звучали поминальные речи на разных языках.
Здесь, в лесном урочище находится массовое захоронение расстрелянных в период сталинских репрессий. По архивным данным, в Сандармохе погребены представители 58 национальностей. Мемориальный комплекс существует уже около 18 лет. Сегодня тут установлены памятники расстрелянным представителям разных народов и вероисповеданий. Говорят, что здесь даже птицы не поют.
– В этом месте расстрелян и похоронен мой отец: Филипп Степанович Гаврилов – рассказал корреспонденту «Черники» 82-летний кондопожанин Вил Гаврилов. – В декабре 1937 года его забрали из поселка Соломенное, тогда он еще не относился к Петрозаводску. Отец работал заместителем директора Соломенского лесозавода. В чем он провинился – это дело темное, и, навряд ли, следы можно найти. Судьба у него такая же, как у тысяч хороших и умных людей. Нас с матерью осталось четверо: сестра – самая старшая, она два года назад умерла, и трое братьев, я – самый младший. Каждый год сюда приезжаю, как только узнали, где отец похоронен. Узнали мы, что он именно здесь похоронен случайно. В 90-х годах в книге памяти был обнародован список расстрелянных здесь. В этом списке присутствовал и мой отец: «Гаврилов Филипп Степанович расстрелян 17 января 1938 года в местечке Сандормох» было написано там. А до этого на все наши запросы был один ответ: «Умер от туберкулеза, место захоронения неизвестно». Когда мы сюда приехали, хотели узнать, где именно отец похоронен, но батюшка, который справлял панихиду, разъяснил нам, что найти его здесь уже не возможно, все кости истлели. Он сказал, что мы можем в любом месте поставить памятный знак и поминать отца. Странно, что сегодня батюшек не видно, они обычно каждый год приезжают сюда в этот день. Панихиду справляют и крестным ходом идут.
Вил Филиппович оказался очень интересным собеседником. Пишет стихи, печатается в районной газете, В 2002 году была издана его книга стихов «Под небом Отечества». Есть у него стихи и про Сандармох.
– Сама я родом из Заонежья, из Великой губы, – поделилась воспоминаниями 79-летняя Надежда Юрьева. – Здесь покоится мой отец. Он работал счетоводом-кассиром в разнопромартели. В Великой Губе у нас был хороший дом, хозяйство. Приехали за ним на тройке лошадей 15 февраля 1938 года и увезли в Шуньгу, он успел только сказать маме: «Елена, береги детей, я ни в чем не виноват, там разберутся и меня отпустят…». Больше мы его не видели. Потом началась война, мы попали в оккупацию. Жили там же в Великой Губе. Финны зверствовали, из дома нас выгнали, там стал жить какой-то их начальник, корову отобрали. Жили трудно. После войны старший брат написал в НКВД запрос, чтобы узнать судьбу отца. Нам ответили. Что он как враг народа получил 10 лет лагерей. В 1948 году написали еще одно письмо в НКВД, ответили, что он умер от рака печени. Тогда нас все считали детьми врага народа. Так мы остались без отца. А узнал мы, что отец здесь лежит из расстрельных списков в книге памяти, их в газете «Все» публиковали. Плакали все, а мать так и не узнала, где отец похоронен. Правда, про это место, что здесь много людей похоронено, знали уже давно. Сразу после войны. Когда восстанавливали гидроузел на Беломорканале в Повенце, песок возили отсюда, так песок грузили вперемешку с костями. Это нам мамин брат рассказывал, он служил политруком в той военной части, которая ББК восстанавливала. Мой младший сын в честь расстрелянного деда поменял фамилию, и теперь он Горнев.
Много трагических историй хранит это мемориальное кладбище. Пожалуй, в одной публикации их все не пересказать. Удивило еще одно: в этот скорбный день в Сандармохе не присутствовали ни представители власти, ни священнослужители:
– Решение представителей администрации района и республики не принимать участие в дне памяти не стоит рассматривать, как что-то удивительное или из ряда вон выходящее, – заметил в беседе с корреспондентом «Черники» известный гражданский активист из Медвежьегорска Олег Дроздов. – К сожалению, все инициативы граждан пугают их. В головах засело понимание о необходимости выполнения только спущенных сверху распоряжений. А ведь еще несколько лет назад о дне памяти писали на официальных сайтах всех органов власти, в СМИ, приезжало телевидение, в Сандармохе выступали чиновники всех уровней – и глава Карелии, и консулы многих государств. А теперь под предлогом переноса дня памяти на октябрь они решили растворить в информационном поле трагические истории почти 9 тысяч человек.
5 августа на протяжении последних 19 лет в урочище Сандармох стало днем встречи людей со всего мира, семьи, которых коснулась рука тоталитарного режима. Каждый год мы выезжаем на это трагическое место и своими силами поддерживаем на нем порядок: красим памятные знаки, вывозим сухостой, подметаем дорожки, убираем мусор за невоспитанными туристами. При этом администрация почему-то решила, что имеет право решать за нас, когда проводить день памяти, а когда не проводить его. Но несмотря ни на что, день памяти состоялся. Состоялся с открытым микрофоном, со словом свободы, без протокола и официальных речей: кто-то высказывал опасения о возможности возвращения этих времен, кто-то рассказывал о расстрелянных в этом месте родственниках, об их жизни, планах и мечтах. В итоге получился самый искренний день памяти за последние годы. Приехал только тот, кто действительно верит, что сохранение исторической памяти это залог построения будущего.
