Продолжение. Начало читайте здесь.
Все персонажи вымышленные и сходство с реальными лицами и событиями случайно.
Тем утром, когда на площади у резиденции Хунты обнаружили грозную надпись и бомбу, староста Галла вместе с небольшой группой местных жителей подметала улицы родного городка. Собственноручно работать метлой Галле приходилось регулярно потому, что все дворники Буэнос-Петроса были запуганы людьми из окружения генерал-губернатора. Каждому из дворников было сделано жесткое внушение не выходить на работу до тех пор, пока городским старостой остается Галла. С точки зрения испанцев, сам факт существования в Лос-Карьялосе традиционных выборных должностей являлся небезопасным проявлением вольнодумчества. Проще всего было бы бросить Галлу в тюрьму, но местные могли бы начать роптать, а король в Мадриде очень сердился, когда в колониях кто-то не был безоговорочно счастлив под его мудрым руководством. Вот Галлу и пытались просто выжить, создавая невыносимые условия для работы. Хунта и барон Бонд из совета лордов втайне мечтали, что в один прекрасный день все в Буэнос-Петросе возненавидят Галлу. Но нет, презирали почему-то их, а не городского старосту.
Галла как раз подметала тротуар возле совета лордов, когда на земле неожиданно возникла чья-то тень. Галла подняла глаза и увидела одного из возничих, «шестерку» Би Би Кокроуча из транспортного картеля.
— Вас срочно требует генерал-губернатор Хунта! – сказал возничий. – И, кстати, барон Бонд просил узнать, составлено ли у вас завещание. Мало ли что…
Галла вздохнула:
— Отвезете или мне на метле долететь?
— Метлу можете оставить, — серьезно ответил возничий Би Би Кокроуча. Как и его начальник, он был невеликого ума.
Тем временем генерал-губернатор Хунта нервно шагал взад-вперед по кабинету, изредка бросая недовольные взгляды на переминавшихся с ноги на ногу Шабалеза, барона Бонда и Би Би Кокроуча. Серчачос и Габрелле шептались в углу. Они обсуждали, как бы сделать так, чтобы в Мадриде о неприятном инциденте не узнали вообще. Показать, что они не контролируют ситуацию в Лос-Карьялосе было самым худшим вариантом для карьеры. А карьера их заботила куда больше закона и порядка.
Когда в кабинет уверенной походкой вошла староста Галла, генерал-губернатор скривился, будто надкусил лимон и махнул рукой в сторону открытого окна:
— Вот, дорогуша, полюбуйтесь, что творится в вашем милом, добром, тихом Буэнос-Петросе.
Галла выглянула в окно и не смогла сдержать смешка.
— Вы находите это забавным? – взревел Хунта. – Так вот сейчас мы все позабавимся. Рядом с этой пакостной надписью лежит бомба – вон, видите, такой черный шарик там в мешке лежит. Насколько я помню горожане выбрали вас на народном сходе для того, чтобы вы представляли их интересы и защищали? Верно.
— Верно, — ответила Галла, понимая, куда клонит генерал-губернатор.
— Очень хорошо. Приятно, что вы хоть иногда не спорите со мной. Ну да ладно, я к чему клоню? Бомба – это очень опасно. Жизни горожан под угрозой. Вот и защищайте их – идите и разберитесь с бомбой.
— Мне разобраться с бомбой? Но я не сапер!
Все собравшиеся в кабинете генерал-губернатора мужчины заулыбались. Галла их раздражала одним своим существованием. Женщина на выборной должности, с мозгами да еще и пользующаяся популярностью в народе – возмутительно, никак иначе!
— Не умеете обращаться с бомбами? – с наигранным удивлением в голосе спросил Хунта. – Вот заодно и научитесь. Серчачос, вы случайно не захватили с собой самоучитель по безопасной ликвидации бомб?
— Никак нет, ваша светлость, — отрапортовал Серчачос.
Хунта развел руками:
— Извините, староста, рад бы помочь, но не могу. Вы отвечаете за этот город. Впрочем, если боитесь не справиться – так прямо и скажите. Можете сейчас выйти на площадь и заявить, что вы больше не староста, уходите по собственному желанию. Неплохой вариант, кстати. Найдете себе нормального мужа, будете ему буррито делать да детишек рожать. Никто вас за это никогда не осудит.
Би Би Кокроуч в этот момент повернулся к барону Бонду и подмигнул ему, а тот в ответ дважды шмыгнул носом. Хунта положил руку на плечо Галле и деланно доверительным голосом произнес:
— Ну?
Галла отвела плечо, так что холеная губернаторская ладошка соскользнула.
— Я справлюсь, — сказала староста и вышла из кабинета.
Генерал-губернатор и его свита поспешили на балкон. Местные жители, облепившие площадь со всех сторон, зашумели, увидев Галлу. Они быстро поняли, что у нее на уме и притихли. Староста же, на мгновение замерев, направилась к надписи «Хунта, уходи!», возле которой лежал холщовый мешок с выглядывающей из него бомбой.
— Шабалез, а что у нас с другими кандидатами на должность старосты? – вполголоса произнес Хунта не отрывая взгляда от Галлы. – Есть кто подходящий? Можно даже бабу. Бабу на бабу заменим – народ даже ничего не заметит.
— Мы давно подобрали кандидатов. Из торговцев, транспортного картеля, есть даже несколько идальго из Испании. Вам нужно только принять решение, — ответил Шабалез, в очередной раз протерев платочком лысину.
Советник оглянулся на стоявших рядом барона Бонда и Би Би Кокроуча. Те одновременно начали шарить по своим карманам. Через секунду барон Бонд отдал Шабалезу сложенный вдвое лист бумаги. Тот передал бумагу Хунте.
— Ну, хоть какая-то от вас польза, — удовлетворенным голосом сказал Хунта.
Бросив взгляд на фамилии кандидатов, Хунта кивнул и убрал бумагу в карман.
— Хорошая должность. Надо б ее на аукцион выставить. Вице-губернатор Громеро большие деньги на торговле должностями делает, а я что, рыжий?
— Никак нет, ваша светлость, — тут же отозвался Шабалез. – Вы ни разу не рыжий. У вас прекрасные темные волосы с просветами благородной седины…
Генерал-губернатор с укоризной посмотрел на своего советника и тот тут же осекся.
— Я. Не. Старый! – отчеканил Хунта.
— Само собой, ваша светлость, — закивал Шабалез. – Это я старый. Старый дурак, несу всякий вздор, порой даже сам не понимаю, что говорю…
Генерал-губернатор жестом прервал его. Галла как раз подошла к лежавшему посреди площади холщовому мешку. На секунду замерев в нерешительности, она оглянулась в сторону губернаторской резиденции, глубоко вздохнула и потянула за веревку на мешке, стараясь не касаться выглядывавшей бомбы. Горожане, заполнившие балконы соседних домов и выглядывающие из десятков окон, хором ахнули. Галла аккуратно взяла бомбу, подняла ее на уровень плеч и вдруг со всей силы кинула наземь.
Взрыва не произошло. «Бомба» просто разлетелась на кусочки и все вдруг поняли, что это был просто маленький арбуз, выкрашенный в черный цвет.
В этот самый момент на пустынной крыше одного из домов рядом с площадью появилась фигура человека во всем черном. На голове у него была широкополая шляпа, глаза укрывала маска. Потрясая шпагой он прокричал:
— Долой колонизаторов! Да здравствует республика!
Его крик отчетливо пронесся над площадью и вызвал форменный переполох на балконе резиденции генерал-губернатора.
— Роззо! Роззо! – зашумели горожане.
Опешивший на мгновение генерал-губернатор пришел в себя и заорал:
— Серчачос! Габрелле! Поймать бунтовщика! Немедленно!
Офицеры щелкнули каблуками и бросились вон из кабинета вниз по лестнице, исполнять приказ Хунты. Во главе толпы солдат они ринулись в сторону того самого дома, на крыше которого появился и сразу же исчез человек в черном.
Через минуту староста Галла вошла в кабинет генерал-губернатора и вытряхнула на рабочий стол содержимое мешка. На документы с печатями упала дурно пахнущая тушка рыбы явно не первой свежести. К ней была привязана записка: «Хунта, уходи!».
— Кажется, это для вас, — сказала Галла.
— Что это?! – возмутился Хунта.
— Думаю, я знаю в чем тут дело, – осторожно заметил Шабалез. – Это, понимаете, ваша светлость, такой обычай у местных. Нежеланному гостю в своем доме они подают тухлую рыбу. Одно слово – дикари.
— Что за бредовый обычай?! В моей родной Галисии до подобного никогда не опускались, а там край тоже был не подарок. До сих пор на меня жалуются.
— Если ко мне больше нет вопросов, тогда я позволю себе попрощаться и вернуться к уборке улиц, — сказала Галла и вышла из кабинета, оставив в глубокой задумчивости Хунту, Шабалеза, Бонда и Би Би Кокроуча.
— Завтра об этом дурацком происшествии будет знать весь Лос-Карьялос, — недовольно процедил Хунта, все еще глядя на лежавшую перед ним тухлую рыбу. – Да черт с ней, с провинцией. В Мадриде могут узнать. Это ж сколько смеху-то будет! Какой позор!
— О, на этот счет можете не беспокоиться, ваша светлость, — заметил Шабалез. – Официальная версия будет такой, какой вы пожелаете.
— Совершенно, верно, как вы пожелаете, — произнес за плечом Хунты лебезящий женский голос, принадлежавший секретарю Тукану. Оказалось, она уже давно стоила за одной из портьер. – Газета «Карьялос-нотисиас» в завтрашнем выпуске напишет всю правду.
— Хорошо, пусть напечатают, что это была провокация иностранных агентов. Ну и да Васко как-нибудь к этому прицепите, — сказал Хунта и брезгливо сбросил дурно пахнущую рыбу со стола. – Детали пусть сами в газете додумают. Если все сделают как надо, я снова позволю им придти ко мне на завтрак и посмотреть как я ем.
Хунта заложив руки за спину и ушел в свои покои. Шабалез сбегал за метлой и совочком и стал убирать тухлую рыбу с пола.
Полуденное солнце нестерпимо палило и улицы Буэнос-Петроса быстро обезлюдили. Пока солдаты заканчивали замазывать вызывающую надпись перед резиденцией генерал-губернатора, все вернулись к повседневным делам. Хунта пил кофе, Шабалез и Тукан в доме советника сочиняли сообщение для прессы, барон Бонд и Би Би Кокроуч играли в карты на лошадей, а Серчачос и Габрелле распекали своих солдат, в очередной раз упустивших неуловимого Роззо. Казалось, Лос-Карьялосе снова воцарились спокойствие и порядок, но это только казалось…
Продолжение следует.
