Менее чем за год до общенациональных и региональных парламентских выборов приходится признать, что нет оснований ставить под сомнение тезис, в соответствии с которым партийной системе в современной России присущ очевидный фасадно-декоративный характер. К формированию реального политического курса правящей элиты партийные программы почти никакого отношения не имеют. Тем не менее, приходится соглашаться и с тем, что, даже анализируя динамику идеологического позиционирования «Единой России», можно выявить некоторые важные маркеры потенциальных перемен во властно-общественных отношениях.
С XI съезда партии «Единая Россия» продолжает действовать программный документ, в котором идеологией правящей партийной ассоциации был назван российский консерватизм. Речь здесь идет об идеологическом позиционировании или, иными словами, о коммуникативной стратегии, нацеленной на формирование в сознании избирателей благоприятного образа, включающего обязательную отстройку от конкурентов с использованием строго ценностно-идеологических терминов.
Очевидно, что позиционирование современных партий не обязательно связано с идеологией. Существует так называемая «модель выпуклостей», в соответствии с которой партийное послание в избирательной кампании должно быть связано с конкретной темой, доминирующей в повестке дня. Примером такого варианта позиционирования является откровенно антиреволюционная риторика «Единой России» в 2014-2015 гг. Своеобразной «классикой» жанра признана кампания «ЕР» на думских выборах 2007 года, которые были объявлены партийными лидерами и подконтрольными государству средствами массовой информации «референдумом о доверии президенту Путину». Тогда месседж не представлял сложности для избирателей: «Если вы доверяете президенту, голосуйте за «Единую Россию»». – Стоит ли предполагать, что кампания-2016 повторит подобную дискурсивную конструкцию?
С целью ответа на указанный вопрос имеет смысл обратиться к рассмотрению мотивов голосования за «ЕР». Весьма неожиданно в ситуации осени 2015 года некоторые важные утверждения, характеризующие сложившуюся систему мотивационного поведения россиян, претерпели существенные изменения. Если ранее на первом месте находился мотив, связанный с желанием поддержать Путина, то сейчас очевидно, что глава государства практически не занимается внутрипартийными вопросами и все меньше ассоциируется непосредственно с «Единой Россией», у которой при этом уже получается показывать сравнительно приемлемые электоральные результаты без прямой поддержки главы государства.
В условиях затягивающегося социально-экономического кризиса все больше сомнений появляется и к следующей совокупности мотивов: «вижу результаты работы этой партии», «нравится программа и политика партии, близость взглядов», «у нас появилась стабильность», «партия за стабильность, против перемен», «нравятся лидеры партии, доверяю им».
Более или менее устойчивы следующее мотивы: «нравится эта партия, она лучше других», «это сильная и популярная партия», «не нравятся другие партии», «знаю об этой партии, много информации о ней, хорошая агитация», «всегда голосовал(а) за эту партию».
Известно, что «Единая Россия» – партия, имеющая двойственную природу. С одной стороны, «ЕР» – партия власти, ее основным предназначением является поддержка решений, принятых за пределами самой партии, а именно лицами, занимающими ключевые позиции в структурах государственной власти. С другой стороны, «ЕР» – еще и персоналистски ориентированная партия. В течение длительного времени основным посланием партии в периоды избирательных кампаний была поддержка популярного политического лидера, не являвшегося ее членом или руководителем. Именно на пересечении этих «двойственно природных» проекций возникает усиливающийся с каждым днем дефицит коллективных стимулов для привлечения сторонников и активистов. У самих рядовых членов партии отсутствует четкая идеологическая идентификация. Ее функционеры (в том числе и в Карелии) в своей аргументации заряжены использовать объявленный официальным консерватизм, что приводит к постоянному задействованию отрицания: не допустим развала страны, не позволим вмешиваться другим государствам во внутреннюю политику отечества, не подорвём национальную культуру, не допустим доминирования национал-социалистического популизма и т.д.
А теперь давайте посмотрим на список потенциальных кандидатов от карельского отделения «Единой России» на думских выборах и на выборах в Законодательное собрание республики. Для кого из них идеологический код консерватизма является доминирующим? Кто из претендентов стать «новой элитой общества» (термин, широко используемый на лекционных заседаниях партийных школ, проводимых для «ЕР» специалистами кафедры политической психологии Московского госуниверситета) может по праву назвать себя сторонником консервативной идеологии?
Оставляя в стороне спор о том, существует ли у современных консерваторов незыблемое идейное ядро или же консерватизм определяется особым, присущим человеку стилем, можно предположить, что в Карелии сторонники Либерально-демократической и даже Коммунистической партий являются куда большими консерваторами, чем «единороссы». Более значительную проблему для «Единой России» начинает представлять негативное восприятие у существенной части электората «последствий» консервативного «поворота». Идеология стабильности без развития, отказ от обновления общества, проявление застойных явлений (одним из самых очевидных проявлений которых выступает стремительный рост фиксируемых в республике преступлений коррупционной направленности) не могут нравиться массовому избирателю. Ориентация на застарелые социальные недуги, формирование преград на пути инноваций и новых достижений … Разве такая версия консерватизма может быть востребована в современных условиях?
Ценности любви к родине, крепкой семьи, профессионализма, здорового образа жизни и гражданской солидарности не отрицаются подавляющим большинством партийных проектов. На этом фоне консерватизм по-«единороссовски» начинает интерпретироваться в ключе «за все хорошее и против всего плохого». Однако при ухудшении социально-экономического положения населения отсутствие верного, идеально выверенного ценностного акцента начинает отпугивать от, казалось бы, выигрышного самопозиционирования. Издержки, связанные с содержательным наполнением консерватизма, усиливаются в геометрической прогрессии. Побочным результатом оказывается, например, «моральная цензура» на телевидении. А вот ожидаемое сплочение регионального отряда карьеристов проходит уже не столь интенсивно. Кажется, что еще немного, и все это начнет бесповоротно отталкивать избирателей. Даже тех, кто не стремится разбираться в идеологической проблематике, а судит об эффективности партии власти по реальным возможностям личного или семейного бюджета.
