Каждый день я прохожу мимо руин правительства социалистической Финляндии. Но мне от этого здания требовалось совсем другое: когда-то я бегал туда к врачу и на процедуры: на тубусный кварц, электрофорез и УВЧ… Потом детскую поликлинику признали аварийной и закрыли, в подвале появилась лавка дисков и кассет с музыкой – один замечательный музыкант хотел преуспеть и в коммерции. Преуспел ли – не знаю, но лавки там больше нет и быть не может – добровольно туда никто не пойдет. Хотя…
Рядом расположено несколько жилых домов. Во дворах – дети. Ограждение руин – название одно. Если кто-то из детей, вырвавшись из-под присмотра родителей, туда залезет – случиться может все, что угодно.
Есть у проблемы два решения. Знатоки и ценители, прекрасные архитекторы, люди со вкусом и любовью к истории требуют восстановить руины до состояния внешнего облика некогда имевшего место быть дома. Люди, имеющие представление о бюджетных средствах, молчат. А дело-то все в том, что этот угол Ленина и Анохина – воистину золотой. Самый центр города! Рядом университет. Поблизости живет немало начальства. Это сколько ж «бабла»!
Три силы уравновесили друг друга, и развалины остаются развалинами, ситуация «зависла», так что риск для жизни детей и инвалидов, подвыпивших граждан и просто случайно идущих мимо прохожих остается. Измерить его вероятность нельзя.
Но ничего, скоро у нас будет Петросовет. И сити-менеджер. И уж они-то решат! Честно говоря, перспектива этого решения пугает.
Повторюсь, без руин угол Анохина и Ленина стоит во много раз дороже. Исторические развалины будут уничтожены при первой возможности. Там построят магазин, стоматологию, ресторан, офисный центр, да мало ли…
Впрочем, бояться-то нечего. Что было в этом здании до детской поликлиники, где работала участковый врач Гудкова (помню, ясное дело – свою), знали и знают очень мало людей. Что на этом углу обсуждались планы «Победоносной» Северной («Финской») войны, никто не помнит. Что Куусинен с лицом крепко «проработанного» обкомовца, стоящий на площади перед мэрией, когда-то в этом здании на углу разложил карту Хельсинки, чтобы подобрать себе там скромный домик этажа в четыре – да кому до этого дело?
Это только один пример. Прогуляйтесь по городу – найдете таких мест много, но это – особое. Решает сразу две задачи – стирает память, открывая просторы для новых идей, и дает «подняться на баблосы».
И все бы хорошо, но историки, интеллигенты и прочие умники все помнят, забыть не могут. И вырисовывается прямая пропорция: меньше памятных мест – меньше угроза оппозиции. Начнут с развалин. А потом придется спасать театры и музеи – ну, или переводить их на нелегальное положение…
