Почему Анна Позднякова не подает в отставку с должности генерального директора ОАО «Корпорация Развития Республики Карелия»? Почему Совет директоров корпорации не инициирует процесс ее удаления? Почему этот вопрос не был актуализирован еще полтора месяца назад, когда в региональном медиа-пространстве появились первые обоснованные комментарии на предмет «системного сбоя» в понимании взаимосвязи бюджетного, коммерческого и личного, что открыло следственным органам «возможность возбуждения уголовного дела по выявленному составу преступления».
Вообще, конечно, события разворачиваются довольно стремительно. Еще в начале апреля госпожа Позднякова претендовала на то, чтобы встать во главе Петрозаводска. Свои шансы она оценивала весьма самоуверенно. «[Они] высоки при условии, что конкурс пройдет честно», ведь у соискательницы были «все необходимые качества хозяйственника и политика для того, чтобы управлять столицей Карелии». Очевидно, что уже в тот момент Анна Валерьевна осознавала неизбежно грустные перспективы своего уголовного преследования. Тогда же параллельно шло обсуждение о возможном участии / отказе от участия в активной фазе выборной кампании в законодательное собрание республики.
И вот все схлопнулось … Обстоятельства потребовали ощутить равенство перед законом. Для действующих политиков, не способных микшировать проблемы на самой первой стадии, это означает, что вердикт суда заранее известен. В Карелии публично обсуждать эту тонкую материю нет никакого обыкновения. И не только по причине того, что в регионе подобные жизненные вызовы решаются в досудебном, приватном порядке – при помощи системы встреч, перезвонов и сигналов. В последнее время многие традиции внутриэлитного взаимодействия отчего-то стали давать сбои. Уважаемые, казалось бы, люди не могут договориться друг с другом и вынуждены терпеть публичные обвинения, нести репутационные издержки, критическая масса которых рано или поздно перечеркивает профессиональные траектории политиков.
Еще вчера госпожа Позднякова находилась в губернаторской свите, что вроде бы априорно указывало на ориентацию на договороспособность практически всех заинтересованных лиц. Но ситуация последовательно становилась патовой. Хотя, конечно, ее таковой делала сама Анна Валерьевна. Ведь можно было жить и работать по совести, не только не подставляться, но и не давать поводов для доследственных и прочих неприятных проверок.
Оптимистический для заинтересованной аудитории вывод, который напрашивается здесь, заключается в том, что современная общественно-политическая реальность становится слишком сложной, конфликтной и удивительно динамичной для того, чтобы быть эффективно регулируемой при помощи системы непубличных договоренностей внутри «высшей лиги». Впрочем, осторожный пессимист, наверняка, скажет, что нынешний предел системы «порешали – договорились» – всего лишь еще один симптом разрыва социальной ткани, и никакое верховенство права отсюда, увы, не следует.
