«И он представлял себе, что он в гостях у Пуха и говорит ему: «Ты видал когда-нибудь такой дождь?» – а Пух отвечает: «Ну прямо ужасно!», или он, Пятачок, в свою очередь, говорит: «Интересно, не размыло ли дорогу к Кристоферу Робину?», а Пух отвечает: «А бедный старый Кролик, наверно, смылся из дому». Конечно, такая беседа – это одно удовольствие!»
А. Милн, «Винни-Пух и все-все-все»
Синоптики обещают, что дождь закончится сегодня. Может быть, и уже кончился. А если бы не кончился? Что бы случилось? Какие картины предстали бы перед нами? Интересно…
Скульптура, присланная из города-побратима Дулут, прозванная горожанами «Браконьеры», полностью скрылась под водой, и сети «браконьеров» впервые наполнились онежской рыбой. Проволочные лица со скрежетом улыбнулись.
Голова «Рыбнадзора» (вы знаете, чей памятник так прозвали) долго и пристально смотрела вперед, но так и не видела проказников. «Рыбнадзор» тоже исчез, словно нырнул под воду наводить порядок.
У мэрии протек козырек над входом, затем и он скрылся, стремительный подъем воды оставил на поверхности два мокрых флага и несколько человек. К дому на проспекте Ленина неизвестно откуда причалили несколько резиновых спасательных лодок. Они устремились к желтому зданию на улице Кирова. Важные мужчины и женщины со скорбью в глазах садились в лодки. Серьезный мужчина, не обращая на женщин никакого внимания, снял мокрые ботинки, штаны и носки, выжал их за борт лодки. Одна женщина возмутилась: «Как вам не сты…», но тот свирепо зыркнул на нее, и она притихла, а потом зарыдала: «Там же вся документация…». Мужчина вдруг весело хлопнул ее пониже спины и шепотом подбодрил: «Дура! Вот это уж точно к лучшему!». Со стороны мэрии доносились крики о помощи, но на лодках этого словно не слышали.
Мост над Лососинкой рухнул, уже находясь под водой, с глухим бульканьем. Перед театром скрылся под водой постамент памятника мужчине с рукой, указывавшей перстом в глубину. С пальца стекала вода. На это неприличие никто даже не обратил внимания.
То и дело на поверхности, бушующей волнами, всплывали гнилые бревна. Сама собой решалась проблема ветхого жилья. На крыше мэрии кто-то неуместно крикнул: «Я же говорил!» Его немедленно столкнули в пучину, и водоворот засосал его в оставленное открытым окно одного из кабинетов. «Туда тебе и дорога, мечтатель!» – крикнул кто-то в след, прибавив энергичное страдательное причастие. Другие на этой крыше продолжали голосить, глядя на резиновый караван, уходящий на юго-запад, к проспекту Ленина. А с проспекта взлетел вертолет со смешным рисунком, изображавшим Карлсона на борту. С крыши бывшего «Детского Мира» широкоплечая и белотелая рыжеволосая дама казачьей стати запустила вслед вертолету такое выражение, что даже блузка на ней лопнула, одна могучая грудь вывалилась наружу, а флаг, которым она размахивала, завис вертикально, на французский манер, и невольно захотелось встать рядом и запеть:
Allons enfants de la Patrie, Le jour de gloire est arrivé !
Директор музея тем временем, жуя целую пачку валидола, набрал какой-то телефонный номер, проглотил таблетки, представился и замер от ответа из трех слов, как от свежей идеи.
А вдалеке вещи из жилого комплекса «Аквамарин» выгружали на понтоны. Понтоны приплыли со стороны Заозерья, где наплавной мост разбило ударами логмозерских топляков, и сорвало с цепей. Оказалось – кстати. Мужички с ехидными лицами брали вещи на понтон по стихийному тарифу – тыща за чемодан, пять – за любой предмет мебели, и по пятьсот с человека. Неожиданно, чуть не перевернув понтон, свалился в воду рояль из карельской березы…и утонул. «Однако!» – хмыкнули мужички и переглянулись.
Некоторые дома внезапно поразили своими таинственными свойствами. Дом неподалеку от ресторана «Петровский»…всплыл! Крыльцо немедленно заменили пирсами, и к ним устремились множество катеров, лодок и резиновых лодочек. Некоторым разрешили причалить, остальных напугали внезапными автоматными очередями: «Расплодились! Вас пусти – еще кабинетов потребуете!»
В несколько ресторанов под крышами высоких домов зашел скромный молодой человек в резиновом плаще. Директора ресторанов рыдали и сосали таблетки. Молодой человек шептал им что-то на ухо, и расстегивал плащ, под которым был надет гидрокостюм. В трех ресторанах с ним обменялись крепким рукопожатием, в четвертом – заключили в объятия, пришлось уворачиваться и врать: «Потом, потом!» Молодой человек регулярно подплывал к этим островам радости и тихо, стараясь не вызывать шумного плеска, передавал ящики со спиртным, а также все, что нашел в лавке, на вывеске которой развязная девица держала за галстук человека с погонами. На крышах творилось такое, что можно было бы даже описать, но в нашем издании эротика допускается, а вот порнографии мы не допустим!
И в те же минуты возле БСМП на плоты из поваленных заборов плохо одетые и до костей промокшие люди перегружали больных и лекарства. Из катерочков на плоты передавали одеяла, одежду, термосы с горячим чаем… Доктора перепрыгивали с плота на плот, поправляя что-то, где-то делая срочные уколы, где-то отчаянно решаясь на операции… Какой-то мореман-пенсионер крепил плоты в ордер и мучительно думал, где взять хотя бы один двигатель, чтобы сдвинуть этот ордер с места, и взять курс на телевышку, там, на горке, больницы, тепло, свет, и еще врачи…
И тут примчался полицейский катер с приказом медикаменты отнять, изъять под опись и задержать всех виновных. Катером командовал полицейский, который успел побывать еще милиционером, дважды съездить в «командировку», где едва не погиб, задержать многих убийц, насильников и бандитов. Именно он вдруг опустил глаза и прохрипел в рацию: «Дождь усиливается! Видимости никакой, крыша БСМП не просматривается!». И рявкнул мореману на все озеро: «Прими кормовой! Командуй!»
Зачем нам в антинаучно-фантастическом очерке такой герой? Таких ведь не бывает, скажет кто-то. Я бы ответил ему со всей горечью в голосе: да, почти не бывает… Но это неправда. Если бы их не было, не стоило бы не только писать, но и жить.
В качестве иллюстраций использованы фотографии потопа в Петрозаводске, размещенные жителями города в социальных сетях
